– Девки шалые. И знакомства у них…

– Расскажи мне о знакомствах.

Володя поежился, кашлянул, покосился на дверь, потомперегнулся ко мне.

– Детка, ты же понимаешь…

– Понимаю.

– Я человек маленький, зачем мне проблемы… У тебяправда неприятности?

– Выкладывай, – посуровела я.

– Значит, так. Анька эта, когда Верка ее сюда привелапримерно с год назад, начала крутить лю­бовь с одним парнем из наших. Цыган,чернявый такой. Ну, он видит, бабки вроде есть… короче, что-то у нихнаметилось, и вдруг девка пропала, и он за­грустил. Я приколоть его хотел, побабе или бабкам, говорю, сохнешь, а он: не по бабам и не по бабкам, простоздорово сдрейфил, оказалось, эта паскуда кру­тит любовь с ТТ. Слыхала о таком?

– Имела счастье.

– Вот-вот. Конечно, цыган перепугался, на хре­на такподставлять?

– Откуда он узнал про Тагаева?

– Видел их, в его “Хаммер” садились. Я ему по­советовалотдохнуть где-нибудь, и он на Кипр ука­тил, а когда вернулся, Анька здесьпоявляться пере­стала.

– А не могло твоему парню привидеться с пере­пугу?

– Вряд ли. Опять же, очень похоже на правду. Верка Тагаевахорошо знает, должна знать, если ее муженек миллионы свои наживал с ним бок обок.

– Он что, имел отношение к криминалу, ее по­койный муж?

– Тогда все, кто деньги делал, имели к нему от­ношение.Думаю, она их с Анькой и познакомила.

– И что?

– Ничего. У Тагаева бабы долго не держатся, а Анька безцаря в голове, тихо вести себя ума не хва­тит, а характерных он не жалует.Где-то с полгода назад она здесь опять нарисовалась с каким-то пар­нем, рожасовершенно дегенератская и сплошная распальцовка. Упился в лоскуты и принялсясам здесь стриптиз показывать. Пришлось за дверь вы­носить. Больше с ним Анькане появлялась, запала на одного из наших, Валерку, жила с ним месяца три,вполне официально, у него дома. Выходит, с Тагаевым у них уже разладилось. Нотаких, как она, вечно тянет на приключения, могла еще кого-то под­цепить.

– С Валерой этим поговорить можно?

– Его с месяц как в городе нет. Он на лето на югуезжает, в ночном клубе вкалывает, у нас летом мертвый сезон, а на юге в самыйраз.

– Информация, прямо скажем… А Тагаев точно был знаком сВерой?

– Ну, если она не врала, конечно… В пьяном виде не разпарням хвалилась, что у нее в этом горо­де все схвачено, и про мужарассказывала, про его дела с Тагаевым. Она парням рассказывала, а они мне. Зачто купил, за то и продал. Тут вот еще что. Менты у нас, само собой, были,барышнями интересовались. И ребятишки наведывались, тоже с фо­тографиями.Одного я знаю, он из охранной фирмы…

Я махнула рукой, лялинские ребята, идем по кругу.

– Интересовались, и что?

– Ничего. Я болтливых не держу, дверь с этой стороныхорошо открывается. Ну что, помог я тебе?

– Помог. Спасибо.

– Не за что.

О моих делах мы больше не говорили, поболта­ли о том о сем,на несколько минут я зашла в зал, взглянуть на стриптизеров, там меня и засталзво­нок на мобильный. Звонила Лера.

– Ольга, извините, что опять беспокою. Просто хотелаузнать, муж вам звонил?

– Нет. А в чем дело?

– Странно. Он собирался с вами поговорить. Ваш телефону меня спрашивал, специально звонил сегодня с работы.

– А где он сейчас?

– На дачу уехал.

– Возможно, еще позвонит.

– Я беспокоюсь. Я хотела бы знать… он мне ни­чего необъяснил, но последние дни он нервничает, мне кажется, его что-то тревожит.Может, хоть вам расскажет? Извините…

Она торопливо простилась. Интерес к стриптизу у меня пропал,так по-настоящему и не возникнув.

Квартира встретила меня темными окнами и гулкой тишиной.Вечерняя прогулка не внесла по­коя в душу, хоть я и настраивала себя налирический лад. Телефон молчал, как проклятый. Вдруг неждан­но-негаданнонагрянули гости: Ритка со своим му­жем. Муженек, как всегда, навеселе.Проезжали мимо и решили осчастливить. Я честно старалась таковой казаться.Ритка, ужаснувшись пустому холодильни­ку, где ничего, кроме собачьих консервов,не было, отправила любимого в магазин, хоть я и возражала. Периодическиепопытки подруги наладить мой быт вызывали у меня глухое раздражение, но послатьее к черту язык не поворачивался, ясное дело, стара­лась она из любви ко мне.

Вскоре выяснилось, что, заботясь о том, чтобы я не умерла сголоду, Ритка преследовала еще одну цель: ей хотелось остаться со мной наедине.Едва за муженьком закрылась дверь, как она спросила:

– Вы помирились?

– С кем? – спросила я, поворачиваясь к ней спиной.

– Что ты дурака валяешь?

– Есть вопросы, на которые ответить не так лег­ко. Мыведь вроде и не ругались. Просто не сошлись во мнениях.

– Теперь-то сошлись?

– Не доставай, а?

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь, и Дед… Прекратитенаконец трепать нервы друг другу. По­чему бы вам просто не жить, как живутнормальные люди?

– Почему бы тебе не заткнуться? – внесла явстречное предложение.

– Значит, ничего не вышло. А я-то надеялась, раз он ночевалу тебя…

Я присвистнула.

– Он что, сам тебе об этом сказал?

– Не смеши. Куда за ним машину посылали?

– Ах, ну да… Скажи мне, дорогая, в нашем га­дюшникехоть что-нибудь может остаться незаме­ченным?

– Почему бы тебе не вернуться в этот самый га­дюшник? –Только я собралась вторично послать ее к черту, как она поцеловала меня исказала с печа­лью: – Без тебя мне там очень неуютно.

– Все не так плохо в этой жизни, – растолко­вывалая Сашке, укладываясь спать. – Видишь, Ритка обо мне беспокоится, борщсварила… Эй, ты спишь? Поговори со мной. Я про Ритку: она меня любит, и Дедменя любит. Конечно, от такой-то любви иногда удавиться хочется, и все же. Уменя есть друзья, и вообще на свете полно хороших лю­дей. Ты сам-то какдумаешь?

Сашка ничего не думал, он спал.