(Но я здесь подонок, я просто придурок).

What the hell am I doing here?

(Что я делаю здесь?)

I don't belong here.

(Я должен исчезнуть…*)

* (Radiohead, Creep, 1992 г.)

Всё ещё наигрывая песню, Макс с хитрой ухмылкой обернулся к Филу и лениво протянул:

— Чувак, мне пофиг! Мне нравится Эла, и я её добьюсь!

— Дерзай, брат. — Смеясь, Фил хлопнул Макса по плечу. — Я рад за тебя.

— Фил, вот щас ты вмешался в мой личный сюрреализм. Хватит стебать, — с обидой выдал тот.

— Как можно, бро?! Я чист перед тобой, как кристалл поваренной соли, — заржал Фил, и они вошли во двор Полянских.

* * *

В отсутствие хозяина дома друзья рассекретили бар отца, в котором, к великому удивлению Фила, всё ещё хранились бутылки с винами и марочным коньяком. Вместе с Максом они примкнули к компании, опустошив пару бутылок красного. Позже совершенно пьяное и счастливое сборище стало разбредаться по комнатам. Однако Фил был трезв и не спешил подниматься наверх, к тому же ему не хотелось выслушивать нотации подружки, да и видеть её, если честно, он не горел желанием. В глубине души Фил понимал, что поступает чёрство, но быстро отогнал от себя вину, решив, что Олька не из тех, кто будет умирать от скуки в одиночестве. Наверняка она нашла себе занятие по душе — хрустит сухариками и чипсами и пялится в телевизор, принесённый из холла ребятами.

Оценив масштаб работ, Фил принялся сгребать со стола пустые бутылки, коробки из-под пиццы и набивать «посудомойку» грязной посудой. Так уж он был воспитан — не терпел беспорядка в собственном доме. Макс валялся на диване и задумчиво смотрел в потолок, но вскоре взял в руки гитару и под мелодичный перебор струн понёс всякую чушь, сравнивая Элу с Мерилин Монро и Амандой Сейфрид. Кажется, друг нашёл себе новую музу и теперь загорелся новыми идеями.

— Вот увидишь, Фил, за ночь я сочиню новую песню и сыграю на завтрашнем концерте, она оценит и…

Фил не возражал, он и сам был под впечатлением от встречи с Линой Альтман.

Когда последствия весёленького вечера были устранены, Фил отправился наверх.

Как и ожидалось, в гостевой царил беспорядок. Оглядевшись, Фил недовольно поморщился. Повсюду валялись Олькины вещи, а на полу возле кровати — бутылки из-под колы, пакеты от чипсов и фантики от конфет. Олька возлежала на кровати, демонстративно выставив больную ногу на подушку и по-хозяйски скрестив на груди руки.

— Филя, ну и где тебя носит? — наехала она, как только он вошёл в гостевую. — Я, между прочим, без тебя и шагу ступить не могу, даже в туалет спуститься.

— Жужа, — с издевательскими нотками произнёс Филипп. Это «ласковое» прозвище он придумал в отместку за «Филю» и смаковал его на разный манер, каждый раз вкладывая нужный смысл интонацией голоса. В основном стебал, потому что подобные словечки всерьёз не воспринимал. — Хочешь сказать, что ни разу за весь день не вышла из комнаты? Туалет рядом за стеной, ты разве не в курсе?

— А я хотела, чтобы ты меня туда отнёс, — надулась Олька. — Хотела, чтоб…

— Ты наказана, — отрезал Фил, подходя к окну и пряча от Ольки улыбку.

— Совсем офигел! — подскочила она в кровати. — Её, значит, можно на ручках носить, да? А меня, любимую девушку…

Фил промолчал — не хотелось портить настроение. Душой и мыслями он был всё ещё с Линой.

— Ну чего ты молчишь? — пыхтела за спиной Олька.

— Оль, вот скажи, у тебя есть какая-нибудь мечта? — устало вздохнув, спросил он.

— Что? — удивилась она, — ну конечно есть. Хочу, чтобы папа купил мне квартиру в Штатах и чтобы мы с тобой…

— Да я не о том, Оль, я про мечту, понимаешь?

— А, это… Хочу перекрасить волосы в серо-буро-малиновый и затусить с Белоснежкой, — смеясь, продолжила она. — Вы что там с Максом курили?

Фил почувствовал, что закипает.

— Оль, давай уже расстанемся, а? — раздражённо сказал он, обернувшись к Ольке. От неожиданности лицо её напряглось, глаза широко распахнулись, и в них появился злой блеск.

— Вот, значит, как?! Это всё из-за неё, да?! — проскрипела Олька срывающимся голосом. Подбородок её задрожал, и слёзы покатились по щекам. — Филь, разве нам плохо вдвоём? — громко всхлипнула она и разрыдалась. Что ни говори, а Олька была мастерица разыгрывать сцены и давить на жалость. Вот только, казалось, смеялась, а теперь рыдает навзрыд.

— Жужа, ну… может, хватит! — смягчился Фил. Олькины слёзы, как всегда, разжалобили его, он подошёл к кровати, присел на край и тут же получил пинок в спину.

— Это всё из-за неё, из-за неё! Ох, ну простите, помешала вашим отношениям, — скулила Олька. — Так и знала, что всё не просто так…

— Ты меня уже достала своей тупостью! — огрызнулся Фил. Скинув кеды, он улёгся на кровать и уставился в потолок.

— Ну и ладно, — всхлипнула Олька. — Утром я уеду! А вы тут со своей сестрёнкой делайте что хотите!

— Оль, вот скажи. Твою мать… Мать твою, случайно, не Наташа зовут? — Фил пытался говорить ровно. Ему вдруг вспомнилась давняя подруга отца, которая шла на любые уловки в попытках захомутать родителя.

— Какая ещё Наташа? — шмыгнула Олька носом. — Опять со своими приколами?

— Ладно, забей. — Фил повернулся спиной и, сунув подушку под голову, улёгся удобнее. Вскоре под тихие всхлипывания подружки он забылся тревожным сном.

А наутро Олька корчилась от болей.

— Ну что случилось? — Фил спросонья приподнялся на локте и, протерев глаза, уставился на девчонку. Эту ночь они провели в одной постели, только по разным её сторонам.

— Живот болит, — проныла она, сворачиваясь калачиком.

— Ну, давай посмотрю. Может, тебе того… в дамскую комнату надо? — припомнил он, что вчера так и не доставил её до нужного места.

— Фи, какой ты. — Олька застонала, зарывшись носом в подушку.

— А чего такого-то, физиология, норм, — пожал плечом Филипп.

— У вас, у врачей, вечно всё норм, — пробубнила Олька.

— Ну давай, ложись на спину, нужно тебя осмотреть. — Фил уселся рядом с девчонкой и стал пальпировать живот, припоминая детали из пропедевтики внутренних болезней.

— Ай, ай, — вскрикивала Олька, как только Фил погружался пальцами в абсолютно мягкий живот. Он заподозрил, что подружка притворяется. Фил с деловым видом вытер со лба несуществующий пот и наигранно нахмурился.

— Слушай… да у тебя Щёткина-Брюмберга!

— Что это? — Олька тут же присела и, обхватив коленки, испуганно заморгала.

— Это грозный синдром раздражения брюшины. У тебя, по ходу, воспалительный процесс, возможно, аппендицит! Нужно срочно ехать в хирургию.

— Да ладно?! — недоверчиво улыбнулась