да еще полсотни залов, да несколько десятков хозяйственных помещений. Покрыты толстым слоем инея. Цветы замерзли с раскрытыми бутонами, ковры заледенели и рассыпались снежной крошкой, промерзли до основания… Здесь ведь вечная зима. Сказку про Снежную королеву читали? Здесь что-то вроде ее чертогов. Но, знаете, хозяйка здесь – самая нормальная. Тут помимо нее есть такие типы…

Заметив, что Аякчаана собралась задать новый вопрос, Истр одернул ее:

– Так, не отвлекаемся. Здесь был погреб, который вел в царские покои, запомнили. Что дальше и чем это нам поможет?

– Здесь нет стены, – лукаво улыбнулся Антон. – Смотрите!

Он взял Катину руку, чуть сильнее надавил ею на каменную кладку. И та дрогнула под девичьими пальцами, осыпалась серебряным песком к ногам.

Истр отпрыгнул в сторону.

– Я думал, только у нас так ремонты делают! – хохотнул Антон, заметив его удивление. – Ан нет! Наверно, это какой-то особый строительный кайф – кинуть заказчика. У меня с такими мастерами отец воевал всю дорогу, пока нам дом строили. – Он потянул Катю за руку в образовавшийся проем. – Пойдем, я покажу дорогу из замка!

Призрак скользнул в синеву темного подземелья. Катя – за ним. Следом – все остальные.

– Ну что, как живешь, Катюша? – услышала она у виска такой родной голос.

Сердце сжалось в комочек. Но она взяла себя в руки.

– Ты, кажется, обещал дорогу показывать, – строго сказала Катя и решительно отстранилась.

– А что там показывать, – отмахнулся он небрежно, – одна лестница всего, иди себе и поднимайся до самого последнего пролета… Потом кухня и зимний сад… Но ты не ответила. Как живешь?

– Честно говоря, еще не поняла… Всего несколько дней прошло.

– Да? – Антон был удивлен. – Здесь время не замечаешь, будто и нет его вовсе. Мне казалось, что прошла целая вечность… Скользишь по бесконечным залам, касаешься ледяных бутонов, надеясь почувствовать их запах, но ощущаешь лишь холод и одиночество. Пустота…

Он помолчал, паря рядом с ней. Катя хотела спросить его о том, кто еще живет в замке, но не решалась – ей почему-то казалось это в данный момент бестактностью. Антон неожиданно сам заговорил об этом:

– А отчего ты меня не спрашиваешь, как я тут живу? Неужели не интересно?

– Интересно, – призналась Катя и опустила голову, – просто как-то неловко.

– Ловко-неловко, – невесело пошутил он. – Это потусторонний мир. Слоеный, как бабушкин пирог с яблоками… У тебя бабушка пекла пирог с яблоками? Из слоеного теста и сверху такие дольки лесенкой? – Он неожиданно обогнал ее, пошел спиной вперед, заглядывая в ее лицо.

Катя покачала головой – у нее не было бабушки, а мама не дружила с тестом.

Антон продолжал скользить перед ней. Здесь, в темноте лестницы, его черты стали ясней. Такими, какими запомнила их Катя. Ярослава, которая шла совсем рядом, поймала ее взгляд и, будто услышав ее мысли, напомнила:

– Он ровно такой, каким ты его помнишь. Его облик – твое воспоминание. Он навий сын…

Антон коротко посмотрел на нее. Катя уловила досаду в его глазах и грусть. Сердце словно иглой пронзило, девушка опасливо огляделась: винтовая лестица, чуть скошенные ступени, темная, покрытая инеем кладка на стенах. Внизу, откуда они поднимались, – гулкая тьма. Наверху – если взглянуть через голову оказавшихся впереди Енисеи и Истра – серебрился тонкий лунный свет. Или не лунный, но холодный и будто неживой. Как и все здесь. А если это снова ловушка?..

Катя еще раз посмотрела на Антона – тот как ни в чем не бывало продолжал болтать:

– Я, честно говоря, не знаю, чей я сын. Местные меня не видят вроде. Зато я их – вижу. Вы только не пугайтесь, ладно? Короче, здесь находится ад. Вот это, – он ткнул пальцем в пол, – верхний уровень, пограничный, здесь жуть как холодно, но зато болееменее спокойно. Тут обитают призраки, неприкаянные души, умершие родственники, хранящие покой своих родов и семей. Заглядывают всякие маги и экстрасенсы из нашего мира, человеческого. Но в целом приличное общество. На среднем уровне весьма неспокойный люд обитает, там вечные интриги, перевороты, грабежи. Этакий Дикий Запад, знаешь. Война всех против всех. Ну а нижний уровень – там вообще жесть. Там только тени, джинны, духи всевозможные, упыри и прочая нечисть. Там Вий верховодит да кое-кто еще похлеще, и туда лучше не соваться. Кстати, – он снова поднял вверх указательный палец, – туда, я слышал, наша бабка угодила, та, что из зеркальца. Неприветливое местечко, но туда ей и дорога, старой карге.

У Кати сжалось сердце. Опять Ирмина…

– Знаешь, она мне родственницей оказалась, – сказала Катя.

– Кто? Бабка эта? – удивился Антон. Катя кивнула. – Обалдеть… А она в курсе была? Ну, я просто почему спрашиваю – ей-то по барабану было, родня ты ей или нет, когда она тебя прикончить хотела. Так что ты особо угрызениями совести не мучайся.

– А Мара?

– Что «Мара»? Она царица всего этого мира, всей Нави. Ее даже Вий побаивается, если так можно сказать о нем.

Они дошли до самого верха, до последней ступеньки. Скрипнула дверь, ребята скрылись за ней и оказались внутри небольшого помещения, служившего когда-то для хранения кухонной утвари, терпеливо ждали Катю, которая сейчас шла последней в сопровождении их необычного провожатого.

Не доходя до верха, Антон взял ее за руку, заглянул в глаза:

– Ты меня простишь когда-нибудь?

Катя задумалась. Еще несколько дней назад ей казалось, что из-за его предательства жизнь оборвалась. Казалось, в ней что-то умерло вместе с его равнодушно брошенным в тот день в лицо «извини». Сейчас, заметив его глаза, полные страдания, увидев эти безрадостные покои, бесконечные ледяные коридоры, в которых он одиноко кружил, как ему показалось, целую вечность, а на самом деле всего несколько дней, она почувствовала сожаление. Сожаление о том, что уже ничего не исправить, ничего не вернуть.

Сожаление, припорошенное, словно инеем, сомнение – а вдруг он здесь случайно? Вдруг у него есть шанс и ему тоже надо наверх? Где его наверняка кто-то ждет?

Антон понял ее молчание по-своему. Он поблек. Глаза потускнели, улыбка стерлась с лица.

– Не говори сразу «нет», хорошо? – прошептал он, заставляя себя выпустить ее руки из своих. – «Нет» – это всегда так безнадежно… Знаешь, если ты когда-нибудь окажешься снова в Красноярске, пожалуйста, найди Магду Ключевскую… Это моя мама… Скажи ей, что я ее очень люблю, – он осекся, – очень любил… Хотя… не надо ее тревожить. Может, ей так легче будет. Прости…

Он шагнул к стене, а в следующее мгновение растворился в ней.

– Антон! – не выдержав, крикнула ему вслед Катя.

– Он уже не