раз пыталась объяснить им то, что от них требовалось, – вбить в их каменные головы, что их остров умирает, а копьё, которое они хранят, может их спасти.

– Только отдайте его мне, – шептала она каменному стражу. – И я спасу вас. Я знаю как.

Ирмина надеялась, что истукан не заметит фальши в ее голосе. Тот, нахлобучив каменную шапку, сверкал потускневшими от старости глазами. И молчал.

– Мне… Мне… Мне… – подхватило эхо, а истукан сощурился и вздохнул, будто не мог разобрать ни единого слова.

Ирмина уже готова была потерять терпение, когда Каменные люди один за другим прошептали:

– Знаем… Знаем… Знаем. Мрак к мраку.

Это немного успокоило ведьму.

– Так отдайте. – Она властно протянула руки, отметила, как подрагивают от нетерпения кончики пальцев.

– Девочка… Девочка… Девочка… принесет, – прошелестели они. – Жди.

Три дня – слишком мало, чтобы все успеть. И ждать она не могла. Ирмина почувствовала это:

– Отдадите копьё, приведете, куда я скажу. – Она сняла с головы платок, подбросила в воздух. Тонкая ткань, подхваченная ветром, медленно опустилась к основанию истукана. – Где я буду, туда и приведете, по платку приведете. Поняли ли? А не то…

Она коснулась земли, отправив вглубь свою разрастающуюся злобу. Земля застонала, затрещала, крошась от ведьминого гнева. Где-то вдали, на побережье, с протяжным гулом ушли под воду огромные валуны – собратья оживших по ее велению истуканов. Остров в самом деле умирал.

– Поняли… Поняли… Поняли… – торопливо шелестели камни, тускнея.

Ведьмин платок – тонкое кружево мрака и черной волшбы – растаял на камнях, словно впитался в них.

Ирмина удовлетворенно кивнула – сама Судьба дала ей шанс одним ударом поквитаться с сестрой и заполучить желаемое. Захочет ли тень из навьего мира выполнить свое обещание, нет ли – уже не важно, она получит то, что ей нужно.

Прильнув к камням, ведьма приложила к ним ладони, почувствовав, как содрогнулась порода под пальцами, как оплавилась, подобно теплому воску.

– Затумань тропу, отведи глаза, затеряй пути, чтоб вперед не пройти. Завяжи узлом все дороги темные, ослепи все камни путевы́е, чтоб ни врозь, ни порознь, ни вперед, ни назад, а только по моему велению. Приведи ко мне под белы рученьки, где бы я ни была.

Она и сейчас помнила то чувство, когда сила, оставленная Тенью, полилась в камни. Голова чуть закружилась от слабости – она отдала почти всю ее.

И сейчас, спустя всего пару земных дней после этого, жалела: сейчас бы ей та сила пригодилась куда больше, чем каменным истуканам, запутавшим все подряд, – у девчонки копья не оказалось.

И сейчас ей придется спасаться самой.

Ирмина посмотрела на навьего стражника.

– Я хочу видеть Мару, отведите меня к ней, – прошептала. – Я ей все объясню.

– Пойдешь, когда позовут…

– Что со мной будет? – Она привстала, поправляя одеяние.

Стражник не ответил.

«Ничего хорошего», – понимала Ирмина. Мара такое не прощает. Недаром Тень отправила ее к каменным людям, предупреждала, что в случае чего ее, Ирмину, не жалко. «Не жалко», – отозвалось горечью.

Вернее всего, Мара отдаст ее на растерзание духам. А это хуже, чем смерть. Женщина содрогнулась.

Ей нужна эта девчонка, Катя, ее посох. Раз уж копье она добыть не смогла.

Ведьма представила себе ее лицо, эти тощие косички и растерянный взгляд. «Где ты?» – позвала беззвучно.

В навьем мире своя магия. Здесь свои законы. Морок – единственно главный здесь. И морок не простой. Черный.

И он вел ее. Темные коридоры. Лестница. Группа подростков.

«Не верь ему… Он уже навий сын».

«…Я проведу вас…»

«Ты меня простишь когда-нибудь?»

Она узнала голоса. Усмехнулась.

Ведьма покосилась на застывшего стражника, перевела взгляд себе под ноги и уставилась на собственную тень на полу, представила, как растворяется в ней, как ныряет, словно в озеро. Темное, глубокое, маняще-знакомое.

Холод отступил. Ирмина почувствовала легкость. Оглянулась: стражник по-прежнему стоял рядом с ней, остальные – чуть поодаль. Она видела собственное тело, прильнувшее к стене: глаза полуприкрыты, губы сомкнуты. Тело, подаренное Тенью на несколько дней. Они на исходе, так что не жаль. Она добудет себе свое, вернет с лихвой.

Немного терпения. Все так удачно сложилось…

Она получит то, что в первый раз ускользнуло от нее, от про́клятой ведьмы, – посох Велеса – и вернет себе настоящую жизнь. Она заберет силу этих детей, чтобы выбраться из навьего мира. И никакие заклятья ей, прошедшей самые темные уголки навьего мира, не страшны.

Она вернется.

Оживет.

Она получит плоть, здоровье и молодость. И она приготовила особый «подарок» для своей сестрицы – проклятье Могини обернется против нее самой, обернется на кровь ее, на бесценную внучку ее, Ярославу. И теперь уж девчонке от него не уйти.

Глава 20

Неожиданная встреча

Катя забыла, как дышать. Вцепившись в край рубашки, машинально терла мягкую ткань и смотрела в пустоту. Туда, где, если верить внучке шамана, стоит Антон-Ключник.

Его призрак.

Его тень.

Воспоминание о нем.

– Где ты его видишь? – прошептала Катя, сама не ожидая, что голос предательски сорвется. Мысли путались. – В смысле, где именно он стоит?

Аякчаана показала рукой:

– Сейчас – ровно за твоей спиной, на тебя смотрит. Улыбается.

Катя оглянулась назад, посмотрела туда, где должно быть лицо Антона. Вгляделась в пустоту.

– Так он, – она выдохнула, – привидение?

Аякчаана осуждающе посмотрела на нее, отозвалась словами, сказанными дедушкой Учуром при расставании:

– Все, что рядом с тобой, – живое. Все, чего касается солнечный свет, – дышит. Привидений не бывает. Он – дух. – Она замолчала, глядя в темноту. – Говорит, тебя искал.

Ярослава, с округлившимися от удивления глазами, слушала их разговор.

– А как он проведал?

Вместо ответа Аякчаана закрыла глаза:

– Дух хочет говорить.

Она замолчала. И сидела так какое-то время, поджав под себя ноги, спокойная и даже немного величественная.

– Катя, не отворачивайся от меня, выслушай, прошу тебя, – заговорила Ая наконец.

Ее девический голос изменил тембр, в нем Катя услышала такую знакомую интонацию… Она нахмурилась и опустила низко голову. Сердце билось часто-часто, и совсем даже не от холода.

Ярушка поежилась, сбрасывая неприятный холодок, что забрался под рубаху. Истр настороженно всматривался в темноту, оглядывался по сторонам. Всем стало не по себе – вроде та же девочка с тугими черными косичками, тот же голос, а интонация не ее, манера речи другая… Будто они подслушивали чужой разговор, да только уйти некуда – каменный мешок не отпускал.

Внучка шамана, не открывая глаз, повернула лицо к Кате, на губах скользнула знакомая грустная полуулыбка.

– Я ошибся. Тогда, как и много раз до