нее с удивлением – фраза, хоть и сказанная внучкой эвенкийского шамана ее голосом, будто ей не принадлежала. «Ее точно никто не подослал?» – снова мелькнула мысль в голове, тут же рассыпавшись чувством стыда – они же все вместе здесь пленники.

Опять, словно услышав ее мысли, девочка грустно покачала головой:

– Нет, никто.

И отвела взгляд.

Катя удивилась: что это она? Откуда у Аякчааны такие способности? Но думать ни о чем не хотелось – рука у нее снова сильно заболела и перестала слушаться. Настроение было никакое. Ей казалось, что удушающий холод медленно подбирался к самому сердцу, будто Енисея ковыряла не каменную кладку, а ее, Катину, грудь. Видно, права была Енисея – яд силу набирает.

Истр присел рядом.

– Если мы не выберемся отсюда, мы тут точно околеем. – Он бросил взгляд на Ярушку. – Вон, Ярослава едва дышит. Да и ты, Кать, выглядишь не того…

– Чего «не того»? – Катя отвела взгляд.

– Как не шибко здоровая! – выпалил Истр. Енисея сердито ударила его по колену. – Чего вы, девицы, на меня зыркаете сердито? Что, неправду говорю? Ярушка вся зеленая сидит, того и гляди в обморок свалится, Катя такая же, а Аякчаана – он бросил взгляд на внучку шамана, монотонно тянущую «а» уже вторую минуту, – вообще не пойми что вытворяет, толку никакого нет.

– Один ты у нас деятельный и полезный, – с издевкой закончила Енисея.

Ярушка хмыкнула.

– Да хоть бы и так! – Истр вскочил, сжав кулаки. – А вы сдулись! Чуть вас пугнули, и вы сразу лапки кверху: «Сдаемся!»

– Ну, допустим, никто лапки кверху не вскидывал, – отозвалась Ярослава, – а кричать и топать ножками, Истр, много ума не надобно. – Парень покраснел. – Ты ежели предлагаешь чего, то говори, самое время…

Истр придвинулся ближе, прошептал горячо:

– Переход предлагаю сделать, вытащить туда Катю, тебя, Ярослава, и эту певицу. А нам с Енисеей, если понадобится, бой принять.

Енисея прекратила долбить стену, уставилась на него исподлобья:

– Эк все просто у тебя. Это ты, что ли, хочешь принять бой с Маарой? – На девичьих губах загорелась презрительная усмешка. – А по плечу ли задачка, милок?

Истр покраснел еще больше.

– Вот я и говорю, лапки кверху, – пробурчал он, усаживаясь рядом с Ярославой и укладывая подбородок на круглое навершие меча.

– Да какой переход, коли волшба здесь не действует? – Катя вздохнула. – Ни посох Велеса, ни Алатырь не отзываются. Что спорить-то о пустом.

Внучка шамана внезапно прекратила петь, чуть подалась вперед и наклонила голову набок, прислушиваясь:

– Тише. Нас Маара слушает…

– Ты-то с чего… – начал было Истр, но смолк, едва увидев, как с потолка медленно начала сыпаться снежная крупа, оседая прозрачным настом на каменном полу.

– Пирожки у бабушки очень вкусные, это точно, – мечтательно закатила глаза Ярослава. Ребята вытаращили на нее глаза, решили, что бредит. А та подмигнула им и продолжила: – Вот я с тобой согласна, Енисея, больше всего хочется сейчас бабушкиного пирога с клюквой…

– Кисленький такой, – зажмурилась Енисея, подыгрывая. – С корочкой!

– Хорош про еду болтать! – оборвал их Истр. – Тут, интересно, когда кормят?

Девочки захохотали, а прозрачный дымок с потолка исчез.

– Ты как узнала-то, что нас подслушивает эта царица ледяная? – шепотом, наклонившись к уху девочки, спросил Истр.

Аякчаана взглянула на потолок:

– Меня дедушка предупредил.

В тесном каменном мешке повисла озадаченная тишина. Ребята переглянулись.

– Я не поняла что-то. Кто тебя предупредил? – переспросила Енисея. – Как?

– Дедушка, – повторила девочка и закинула за спину косичку. – Я спросила его, как нам отсюда выбраться. Он сказал, что если прямо сейчас не замолчим, то, верно, никогда. Я вас и предупредила.

– Так вроде дедушка у тебя там, на земле, остался, – напомнила Катя. – Как ты с ним разговаривала вот так запросто?

Ребята снова переглянулись. Аякчаана пожала в ответ плечами:

– Получилось как-то. Мне дедушка часто рассказывал, что делать, чтобы с духами разговаривать. Я пробовала. Не получалось никогда. А тут – удалось. Правда, дедушка и не дух, он живой и у Кигиляхов по-прежнему сидит, обо мне думает. Но, наверно, я, оказавшись в царстве духов, почти им стала.

Она по-прежнему сидела в позе лотоса, невозмутимо поглядывая на своих знакомых.

– А о том, как отсюда выбраться, тоже сказал? – прищурился Истр.

Аякчаана кивнула:

– Нам наверх надо.

Истр фыркнул:

– Тоже мне, ценная подсказка… Это и ежику понятно.

– …Здесь есть другой дух, он поможет, – закончила Аякчаана, словно не слыша его. – Он на мой зов пришел.

Енисея прекратила упаковывать нож в ножны, взглянула на девочку. Катя и Ярослава замерли:

– Какой такой другой дух? Это тебе тоже дедушка твой сказал?

Аякчаана снова кивнула:

– Я его всегда чувствую, моего дедушку. Поэтому у него и спросила. Он сказал, да я и сама вижу… – Внучка шамана посмотрела мимо Кати. – Он рядом с Катей стоит, за ее спиной…

Катя отшатнулась, будто ее кипятком ошпарили. С опаской посмотрела через плечо, на каменную кладку. Конечно, никого там не обнаружила. Облегченный вздох вырвался у нее из груди. Истр присвистнул, с сожалением посмотрел на темноволосую девочку и выразительно покрутил пальцем у виска. Но та продолжала смотреть на пустое место за Катиной спиной.

Ярослава сочувственно дотронулась до ее руки:

– Аякчаана! Очнись! Ты, верно, малость не в себе… Столько переживаний… Какой дух? Нет здесь никого.

Но та не обратила на нее никакого внимания.

– Это парень… – прошептала внучка шамана. – Он говорит, что он не может ничем помочь, пока Катя его не вспомнит. – Ее взгляд стал тяжелым, будто прожигал темнотой. – Не вспомнит и не простит.

Внучка шамана говорила очень убежденно.

– Говорит, он ее ждет здесь уже целую вечность. – Аякчаана застыла, не мигая.

– Да ты выдумываешь все, – неуверенно пробормотала Катя, на всякий случай отползая к противоположной стене.

Аякчаана упрямо мотнула головой.

– Ему на вид столько же лет, сколько нашей Енисее. Темненький такой, симпатичный. Волосы не очень короткие и не очень длинные. Немного вьются. Челка длинная. Глаза серые, светлые… Непримиримые.

– А как зовут его? – Катины глаза округлились от ужаса, потому что она заранее знала ответ.

– Антон…

* * *

Ирмина ежилась от холода – она снова чувствовала его; тело, возвращенное Тенью, предательски дрожало. Рядом, всего в паре шагов, замерли три стражника – сгустки мрака с горящими глазами. Их ледяные доспехи поблескивали в свете факелов. На любое движение пленницы они оглядывались на нее, и тогда женщина чувствовала, как ее прожигает насквозь, сжималась и забивалась дальше в угол.

Она никогда не подумала бы, что те истуканы… такие истуканы! О, она все еще изнывала от бессилия, вспоминая, как в сотый