то не всех, а случайно находящихся в момент ее совершения вместе со старейшиною. Но эту евхаристию надо отличать от той, о которой сообщают «Аноним» Мартена и «Каркассонские акты». Последняя — воспроизведение Тайной Вечери — теперь сделалась достоянием одних только перфектов, тогда как первая может быть имела в виду и верующих. В день Тайной Вечери — in die coenae — после девяти часов вечера старейшина совершает омовение ног своим «товарищам» и вместе с ними садится за стол. Он благословляет находящиеся на столе хлеб, рыбу и вино — non in sacrificium vel holocaustum, sed in memoriam dominicae coenae, и в произносимой молитве призывает на них благословение Господа. «Благословив хлеб, рыбу и вино, старейшина вкушает и пьет от них и потом дает всем товарищам, и все вкушают и пьют». Вечеря вальденсов зародилась еще до разделения братства и совершение ее было исполнением слов Христа своим ученикам. Первоначально она ограничивалась только кругом перфектов. Когда возникли и умножились вальденские госпиции, предстоятели их продолжали совершать это таинство, допуская присутствие на нем (но не участие в нем) и credentes. Это и была еретическая месса, противопоставляемая католической, но ее не исключающая. Что произошло далее, источники не говорят. Но после эпохи «Каркассонских актов», т. е. во второй половинеXIII века, «Вечеря» стала вновь ограничиваться кругом перфектов, и рядом с нею появилось таинство причащения более близкого к церковному типу. Насколько оно было распространено, нам неизвестно. В конце века право совершать евхаристию и вечерю перешло к Majoralis, и было отнято у простых перфектов, причем Вечеря превратилась из таинства в благочестивый обряд — воспоминание о Христе, а евхаристия совершалась редко при случайном составе лиц, хотя, может, среди них и находились credentes. О «Вечери» верующие не знали: ее от них скрывали и прекратили им раздачу благословенных хлеба и рыбы. Таким образом, верующим предоставлено принимать таинства от римского клира: вальденсы вновь, как и в самом начале движения, отмежевали себе область духовного руководства ими.

5. Сфера деятельности перфектов в XIII в. сузилась. Credentes затрагиваются только их моральным руководством — исповедью, увещаниями, проповедью и обучением. Благословение хлеба и вина совершается только для самих перфектов на доступной и известной лишь им «Вечере». Таинство причащения совершает один старейшина и настолько редко, что даже Раймунд де Коста при нем не присутствовал. Других таинств, за исключением ординации, Majoralis не совершает совсем. И это происходит не оттого, что таинств не признают. В них вальденсы верят. В вопросе о крещении Раймунд отклоняется от церкви, но только в сторону признания безусловной необходимости соблюдения при его совершении всего чина католической церкви. И он, и его собратья принимают все семь таинств: в показаниях Раймунда не найти ясных следов арнольдист-ского принципа, и это молчание должно истолковывать как признание действенности таинств, кем бы они не совершались. Только поэтому обладающий всеми правами епископа Majoralis ограничивает свою сакраментальную деятельность редкою мессою и рукоположением. Не только credentes, многие из которых даже исповедовались у католических священников, но и перфекты не могли быть удовлетворены редкой евхаристией, совершаемой Majoralis. И те и другие принимали таинства римской церкви, посещали ее храмы, хотя во многом и расходились с ее догмами. Отделиться от Рима вальденсам, казалось бы, было легко, и ранее они ближе подходили к этому. Они не сделали этого, и одной из главных причин их близости к церкви я склонен считать настроения их credentes. Сами перфекты занимали более самостоятельное положение: у них было свое духовенство (т. е. они сами были им); они, хотя и редко, совершали евхаристию, не говоря уже об исповеди. Credentes же почти во всем были предоставлены Риму; вальденсы их даже толкали в церковь, оставляя себе только руководство их жизнью. Еретики точно боялись оскорбить религиозные чувства своих друзей совершением вечери и тщательно скрывали этот обряд. И может быть, в таком отношении к верующим мы нашли бы ответ на вопрос инквизитора Раймунду: «Quare magis vult Majoralis confeire sacramentum poenitentiae, quam baptismum, confïrmationem, matrimonium et unctionem». Но была и другая причина умеренности леонистов — ее надо искать в самой природе братства.

Основным идеалом ранней societas была апостольская жизнь и деятельность в лоне церкви. Жизнь нищих, лишенных крова странников вальденсы избрали для себя; деятельность свою — призыв к покаянию и проповедь — направили на массы. Насильственно отделенные от церкви лионские бедняки прежде всего отстаивали свое право на апостольскую деятельность, но под влиянием целого ряда условий присоединили сюда претензии на вытекавшие, по их мнению, из апостольского призвания права клира, поддались частью оппозиционному настроению и отрицательному отношению к клиру и восприняли и выдвинули ряд еретических положений. Тем не менее после разделения братства господствующим течением французской группы было умеренное, сочетавшее исповедническую деятельность леонистов, редкое совершение ими вечери-евхаристии и некоторые еретические положения с признанием римского клпра, равными правами с которым обладает и клир вальденсов, низшею своей степенью (диаконами) вовлекающий в иерархию секты ее credentes. К 30-м годам XIII в. организация леонистов приобретает более определенные очертания: credentes резче отделяются от самой secta, возникает сеть госпициев, объединяемых общим собором отделившихся от вновь обращенных перфектов (novellani) старых испытанных епископов — sandaliati. И в то же время вырастает самосознание секты, давая временный перевес крайним течениям: отрицанию Рима и идее вальденской церкви. Рядом с вечерею появляется евхаристия римского типа, совершаемая всеми sacerdotes еретической церкви. Восстанавливается исчезнувший после 1218 г. сан пресвитера, и здание вальденской церкви увенчивается старейшиною — епископом, скоро низводящим sandaliati к роли пресвитеров и оттесняющим на второй план собор. Половина XIII в. — время наибольшего расцвета секты и ее самосознания, время оживленной полемики с католиками и защиты своих ordines. Но и в это время леонисты совершенно с Римом не порывают: евхаристия совершается редко, другие таинства, за исключением исповеди, не совершаются совсем, и credentes, а частью, может быть, и перфекты без католического клира фактически обойтись не могут. К концу века, как мы видели, оппозиционное настроение падает и леонисты как бы возвращаются к тому, с чего начали, — к пастырской деятельности по возможности без разрыва с церковью; только их деятельность проходит теперь в рамках выработанной долгою жизнью организации, частью отразившей на себе их колебания между церковью Рима и церковью, от нее независимой.

Показательно для вальденства конца XIII в. настроение Раймунда, которое не объяснить пытками и страхом костра, потому что он предпочел смерть отказу от основных своих убеждений. Вальденство еще противопоставляет себя Риму, и Раймунд не уступит в вопросе о клятве, не пойдет на компромиссы в вопросах о