– Может, к лучшему? – спросил Катериничев. – Ты же обозначил им район, где бомбиться.

– Надо бы слетать туда, – вздохнул Ростик. – Просто торопился очень, и целый день не хотелось тратить… Но лучше бы все-таки слетал.

– Да, еще они требуют, чтобы во время бомбежки ты там не показывался, чтобы вообще никто из наших там не крутился, – добавила Лада. – Эти бомбы стали слишком опасны, а высоты в три-четыре сотни метров может не хватить, чтобы мы не наглотались этой гадости.

– Что-то слишком уж Бабурин развел… безопасность. Ладно, не хотят – не надо. Главное, чтобы все-таки сделали свое. Что еще?

– От Таисии Васильевны тебе привет, – неожиданно грустно сказала Лада. – И от твоей прежней жены тоже, спрашивает, как Ромка, я ее уверила, что парень – молодец и что я из него настоящего пилота сделаю.

– Что еще?

– Лекарства от простуды привезли, – буркнул Изыльметьев. – Я уже попросил ребят Марты их перегрузить на платформу к больным.

– Так-таки от простуды? – не поверил Ростик.

– Ну, они сказали, что оно от переохлаждения и обморожения тоже помогает. Правда, что и как – не уточнили. Только назвали дозу – две таблетки в течение суток взрослым и по половинке – детям.

– Ладно, отдыхайте, завтра в вычисленный район смотаемся, пока его не разбомбили, – решил Ростик.

На следующий день, когда основной караван уже двинулся по маршруту, Рост забрался в кабину легкой лодочки, улыбнулся Ладе, которая по-прежнему была хмурой и непонятной, и приготовился.

Взлетели легко, подняв вихри снежной крупы, закрывшие ближайшие повозки. Ростик даже удивился такому старту, уж слишком нервно и избыточно мощно все получилось. Микрал даже рыкнул что-то непонятное от котла, но Лада его не слушала, ее что-то грызло. Рост не стал в нее вчитываться, захочет – скажет, не захочет – так тому и быть. Он и сам-то не слишком уверенно себя чувствовал.

Заснеженная степь под машиной стала привычно разворачиваться дальше, дальше… Конца ей не было, по крайней мере за то время, что Рост не летал, у него опять, уже в который раз, возникло чувство страха перед этим пространством, именно перед пространством, а не перед боноками или холодом. Его сознание отказывалось воспринимать эту беспредельность, глаза не видели ничего дальше пятидесяти километров, хотя воздух был чист и прозрачен, как бывает тут, должно быть, только зимой. Летом-то тут и пылевые тучи ползали, поднимаясь уж точно выше полетного потолка их машины, и дождики, вероятно, крапали чаще, чем в том месте, куда перенесло Боловск, все-таки вон сколько тут речек и болотин.

Лада твердой рукой вырулила на курс вдоль третьей по счету реки, которая темно-серыми штрихами нарисовалась на севере.

– И как ты ее разглядела? – удивился Ростик.

– Привычка, – буркнула Лада. Посмотрела на него, вздохнула. – Поработать рычагами не хочешь? А то ведь забыл, наверное, каково нам приходится.

– Ты лети давай, если почувствую, что устаешь, помогу, конечно. Но не раньше.

– Строгий ты, даже с избытком.

Рост хотел промолчать, но, так как им предстояло полдня крутиться над этим снежным пространством и лучше было не отмалчиваться, выдавил:

– Какой есть.

Река понемногу приближалась, Лада вела антиграв, словно танцевала на паркете, словно вчера и не перегоняла нагруженную машину за полторы тысячи километров или лишь немногим меньше, что им же удалось срезать над Водным миром. Хотя бы и с таким помощником, как Изыльметьев.

Ростик порылся в карте, вроде бы все было правильно и хорошо. Они действительно должны были накрыть обозначенный им маленький овал, и довольно скоро, часа через четыре, может, чуть раньше. Рассматривать внизу действительно было нечего, даже караван остался слева и сзади, его могла теперь видеть только Лада, и то, если привстанет с пилотского кресла и приникнет к окошку.

Котел сзади ощутимо грел воздух, Рост расстегнул офицерский бушлат, снял танкистский подшлемник, в котором в последнее время привык ходить, как в шапке. Главное удобство заключалось в том, что Василиса его отлично научилась стирать и, пока высыхал один, выдавала Ростику второй, чистый. Она вообще была чистюлей, каких поискать, вспоминая изрядную грязь, которая обычно царила в городах пурпурных, Рост только удивлялся этой особенности своей денщицы.

– Микрал, ты как там? – вдруг выкрикнула Лада. – После вчерашнего не устал? А то нам, может быть, долго там крутиться придется.

– Не-а, съес'т мног скус, здрв.

– Вот и ладушки. Раз вчера наелся, значит, сегодня в форме. – Она посмотрела на Ростика. – Уверен, что не хочешь погреться?

– Топка греет. – И тогда Ростик решился. – Знаешь, Ладушка, я должен признаться… В общем, пока вас тут не было, у меня с Василисой… – Как продолжить, он не знал. – Наверное, я распущенный и к тому же совсем… один оказался.

Лада молчала долго, даже с каким-то ожесточением.

– Понравилось тебе? – вдруг спросила она.

– Не знаю… Нет, знаю, понравилось. Очень. Она такая искренняя, что я… Очень ей благодарен. – Он выдохнул воздух. Все-таки признаться было лучше, чем скрывать. Вот только – почему? – Теперь она как бы моя женщина, понимаешь?

Дальше летели совершенно молча, как в могиле.

На место прибыли даже раньше запланированного времени, прошли над рекой, от нее и стали плясать, выискивая обозначенный Ростом район. Ничего тут не было, ни малейшего сигнала. Равнина и медленные, заряженные снегом тучки над головой. Даже травы, торчащей из-под снега, не было, да и снега было мало. Почти везде плотный наст перебивали серовато-коричневые разводы голой, закаменевшей земли.

Лада развернулась, снова набрала скорость.

– Чувствуешь что-нибудь?

А Ростик ее почти и не услышал, напрягаясь так, что только зубы не хрустели. Пытался найти хоть что-нибудь, хоть малейшую зацепку, чтобы… Вот зачем он это делал, было непонятно. Пустота, бескрайняя, словно он заглядывал в бесконечный тоннель, и все, больше ничего. Ни малейшего признака, подтверждающего, что имело смысл сюда прилетать. Рассчитывал на большее, но оказалось, он всего лишь вычислил это место по карте, почувствовать ничего не мог.

Лада пошла еще раз над этим местом, теперь по широкой дуге, словно обозначала пространство со стороны. Наконец Ростик сдался.

– Возвращайся, все это бесполезно.

Они пролетели почти с полчаса, прежде чем она спросила:

– Но бомбить-то будем? – Поежилась, хотя от нее едва пар не валил, так она работала на рычагах. – А то не хотелось бы ловить Бабурина, да и сложно это, ведь неизвестно, каким он маршрутом пойдет, через лес или сразу в Водный мир заглубится, чтобы над болотами лететь. Он ведь от своих пещер пойдет, а это, как говорится, две большие разницы.

– Мне говорили, что рация зимой лучше работает, – рассеянно отозвался Рост.