– Отработали, командир. Снайперов противника больше не существует. Как и командира «бандерлогов». Вот, еще пару бандитов Карошко снял. Но ты оцени, как я правильно вычислил, что должны быть снайперы!

– Оценил! – согласился Радиолов. – Значит, можно выдвигаться к дверям кабинета?

– Я думаю, что без проблем…

– В кого стреляют бандиты? – спросил капитан, догадавшись, что за автоматные очереди он слышит.

– Гостиницу уничтожают. Стены и окна. За своего командира мстят, шмаляют сдуру, куда попало…

– Раид, долго мы так сидеть будем? Надо что-то предпринимать, – сказал накиб Сахим.

– У тебя есть соображения, как отсюда выбраться?

– Ты старший по званию, ты и ищи способ. – Капитан был явно недоволен ситуацией, но как выйти из нее, не знал. – Хотя бы поищи другие выходы…

– В коридор нам никак не выйти…

– А что там?

– В соседнем доме стоит пулемет и простреливает его насквозь. Если только пол или потолок проломить. Но бандиты услышат шум и сразу заблокируют верхний и нижний этажи.

Разговаривали сирийцы между собой на алавитском языке, непонятном полковнику Цитукасу, и потому он проявлял беспокойство, ворочался, даже перевернулся на спину, хотя ему было приказано лежать лицом вниз. Но майор аль-Хабиби сразу жестко напомнил об этом:

– Лицом вниз было приказано. И руки за голову… Вот так. В следующий раз вместо предупреждения пинка дам. Могу и ребра поломать. Это, честное слово, неприятно… – сказал Гиваргис по-арабски. Полковнику было жалко свои ребра. Тем более что в юности он падал с велосипеда, ломал ребра и знал, что это такое.

– Может, этих вместо «щита» выставим! – кивнул капитан на пленников.

– Абдурахман сказал, что придет русская группа спецназа нас освобождать. Лучше подождать. Они уже должны быть близко.

– Что-то я ничего не слышу и никого не вижу. Все без изменений.

– Я знаю, как работают русские. Не зря я с ними учился. Мы их не услышим, пока не увидим. Они обязательно придут.

Абдулхамид явно нервничал. Он еще изначально не желал идти в кабинет полковника, которого они сначала называли майором Джереми Коксом, словно чувствовал, что здесь могут попасть в западню. И западня захлопнулась. Хорошо еще, что он не винил Гиваргиса за тот выстрел в часового в коридоре. Выстрел, который и поднял тревогу. Капитан считал, что надо было сразу двигаться к своим и искать место возможного перехода фронта. Но Гиваргис настоял на обязательности этого рейда и похищения документации. Все-таки капитан Сахим представлял ПВО Сирии, а майор аль-Хабиби служил в разведке, и свои задачи они рассматривали с разных точек зрения.

– Сколько можно ждать? Пока они не решат брать нас штурмом?

– На это они давно пошли бы, если бы не американец. Ты слышал, что на линии соприкосновения идет бой! Бандитам сейчас не до нас. Генерал Сухель начинает атаку. Тем парням, что нас блокируют, подмогу не пришлют. Не русские, так генерал нас освободит.

– Если генерал Сухель прорвется в город, бандиты точно пойдут на штурм, и мы поменяемся местами со своими пленниками. Нас в заложники возьмут. И уж они-то не постесняются выставить нас вместо «живых щитов».

– Да прекрати ты ныть! И без того тошно… Будь мужчиной.

– Вот я и говорю, как мужчина, что только мы сами сможем себя спасти! Нельзя сидеть сложа руки и ждать. Ночь скоро закончится. На свету прорваться будет намного сложнее.

В этом была своя правда. В светлое время скажется преимущество бандитов в численности. И они своим преимуществом постараются воспользоваться.

– Что ты предлагаешь?

– Выставим в коридор сначала ветеринара, потом полковника, и за ними сами двинемся к лестнице. А там уже – на прорыв! Эй, ветеринар! – Последнюю фразу Абдулхамид произнес по-арабски.

Ветеринар услышал обращение к себе, упер руки в пол и приподнял голову.

– Подойди сбоку к окну, посмотри, что на улице делается. Мне кажется, уже светает. Только рассвет какой-то странный.

Хашим сел, посмотрел на штору и произнес:

– Нет, еще не светает. Там что-то сильно горит, потому так светло. Где-то за городом, в стороне дороги. Сильно горит, весь город освещает.

– Посмотри в окно. Нас они знают и сразу подстрелят, а в тебя стрелять не будут.

– А если и будут, невелика потеря, – добавил полковник Цитукас, пугая ветеринара, чтобы вызвать с его стороны нежелание сотрудничать с сирийскими офицерами.

Хашим коротко посмотрел на полковника, потом встал почти гордо и подошел сбоку к окну. Отодвинул шторку, посмотрел, потом высунулся сильнее и сказал:

– Снайперов убили. Всех троих. И на втором, и на третьем этажах. Лежат на подоконниках, свесившись. А теперь эмира отряда, что внизу был, застрелили.

В это время за окном раздались множественные автоматные очереди. Хашим вовремя шарахнулся в угол. Несколько пуль пробили стекло и штору и ударили в стены. Одна из них дважды срикошетила и упала на пол рядом с полковником Цитукасом.

– Русский спецназ пришел! – обрадованно проговорил Гиваргис.

– Почему не слышно, как они стреляют? – усомнился Абдулхамид. – Стреляют только бандиты…

– Это же – спецназ! У них оружие с глушителями… – предположил Гиваргис.

– Ветеринар! В коридор, за дверь! – прикрикнул капитан.

– Там стреляли… – предупредил Хашим.

Сахим поднял автомат и навел его на ветеринара:

– Сейчас здесь буду стрелять…

Аргумент показался Хашиму весомым, и он все же метнулся к двери и распахнул ее. Но в этот раз никто не стрелял.

– Нет пулемета. Я же говорю, русский спецназ сначала увидишь, потом услышишь. Они аккуратно работают.

Майор сам шагнул к двери и вытолкнул за нее ветеринара. Пулемет по-прежнему молчал. Только после этого и он выступил за порог. И опять в него никто не стрелял.

Гиваргис обернулся, посмотрел на капитана:

– Поднимай полковника. К лестнице! Мы побежали. Хашим, вперед!

– Гиваргис! – раздался вдруг из коридора знакомый голос.

Гиваргис сразу узнал его, тем не менее крикнул по-русски:

– Кто это?

– Капитан Радиолов! Моя группа пришла тебя вытаскивать… Выходи смело к лестнице. Бандитов здесь нет.

Трудно сказать, обрадовался аль-Хабиби появлению капитана Радиолова или нет. У него в голове возникала мысль о Радиолове, когда Абдурахман по телефону сообщил, что спасать раида придет группа под командованием его однокашника по училищу. Но в понятии сирийского майора Алексей должен был скорее пристрелить спасенного, чем действительно спасти. Гиваргис чувствовал за собой вину перед бывшим другом, который ему когда-то доверился. Кроме того, однокашников по училищу было много, целая учебная рота. И командиром группы мог оказаться любой из почти двухсот курсантов, даже не обязательно из одного взвода с Гиваргисом. Однокашник – это понятие растяжимое. Но судьба прислала именно Алексея. Как себя вести с Радиоловым, сирийский майор не очень понимал. Тем не менее он вместе с Хашимом, подталкивая того автоматом в спину, заспешил в сторону лестницы.