Привет от верблюда - Валерий Гусев

Спор шел, как обычно, на кухне, за завтраком. Мама одной рукой нас кормила, а другой сердито жестикулировала. Мы с Алешкой помалкивали.

– Это непедагогично, – говорила она папе. – Ты видел их дневники? Они же убежденные двоечники. А ты устраиваешь им в подарок такое путешествие!

– Это не подарок, – отвечал папа, прячась за газетой. – Это наказание. Ведь мы летим в пустыню. В далекую страну Казахстан. К моим коллегам.

Он отложил газету, допил свой кофе и добавил:

– Кстати, как только мы там устроимся, ты прилетишь к нам.

– И что я там буду делать? – возмутилась мама, убирая со стола посуду. – Куличики из песочка лепить?

Папа мечтательно прикрыл глаза:

– Вечерами, когда спадает жара, ты будешь сидеть на горячем песке самого высокого бархана и любоваться сказочными миражами. Знаешь, как красиво!

– Мне этих сказочных миражей по телевизору хватает. – Мама брякнула грязную посуду в мойку и отвернула кран. – И потом, там же воды нет. Ни капли.

– Зато знаешь, сколько там ядовитых скорпионов и змей! – обрадовал ее Алешка. – А бараны какие!

– Вараны, – поправил его папа. – Большие такие ящерицы.

– Ага! – с восторгом подхватил Алешка. – Один такой ба… варан может схватить человека за ногу и утащить в свою нору!

– Зачем? – похолодела мама.

Папа взглянул на Алешку и молча постучал себя пальцем по лбу.

Алешка стал выкручиваться:

– Ну… мало ли… Может, он… это…

– Так! – Мама даже про посуду забыла. – Я все поняла. Это он так пищу на зиму заготавливает, да?

– А там не бывает зимы, – брякнул я. – Там все время лето. Пятьдесят градусов в тени. Песчаные бури…

Тут папа и в мой адрес постучал себя по лбу.

В общем, дискуссия закончилась тем, что мы с Алешкой, в наказание за школьные «успехи», летим в пустыню – бегать от варанов и за тарантулами и любоваться миражами в натуре, а мама остается любоваться ими по телевизору.

И она сразу же приступила к этому делу – уселась смотреть какой-то жутко нудный сериал из жизни иностранных влюбленных, которые двадцать лет не могли найти друг друга, хотя жили в соседних домах.

А нас с папой мама выгнала в магазин, покупать продукты в дорогу.

Папа тоже не сплоховал – тут же, конечно, сослался на свои ужасно важные служебные дела и заперся в кабинете.

– Ма, – угрюмо спросил Алешка, – а чего покупать-то? Сникерсы?

– Они не знают, что она его дочь, – прошептала мама в ответ, не отрывая завороженных глаз от экрана.

– Кто? Сникерсы? – оторопел Алешка.

– Нет. Томпсоны.

Мы переглянулись, вздохнули и отправились в универсам.

А там нас (вернее, Алешку) сразу же заловила его учительница, которую по молодости лет вся школа называла Любашей. Она раскинула руки и загнала Алешку в угол, к автомату с игрушками.

– Стой, Алексей! Я тебя три дня ищу. Ты не забыл, что у тебя задание на лето по географии?

– Я учебник потерял, – вильнул Алешка.

– А я – нет! – Любаша вытащила из сумки учебник с торчащими из него закладками. – Вот отсюда досюда. Назубок!

– Мы в пустыню уезжаем, – в голосе Алешки задрожали фальшивые слезы.

– Вот и хорошо! В свободное от географии время поймаешь для школьного зоопарка черепаху. Только не очень большую.

По Алешкиным глазам я понял, что он поймает злобного тарантула. Очень большого.

Он с отвращением взял учебник и сунул его в сумку. Любаша с облегчением вздохнула и исчезла. Как дурной сон на рассвете.

Сделав покупки, мы, с испорченным настроением, вернулись домой. Наша задумчивая мама была на кухне.

– Томпсоны уехали в Австралию, – с печальным ужасом сообщила она.

– А сникерсы – в Астрахань, – в тон ей отозвался Алешка.

– Какие сникерсы? – Мама пришла в себя, с трудом вернулась в действительность. – Набрали всякой гадости! Надо было курицу купить!

Мы дружно не согласились. Какая курица? Да она там в два счета протухнет, при таком климате. Пятьдесят градусов в тени. Песчаные бури… Вот сникерсы – это да! Им ничего не будет. Они ни в воде, ни в огне не гибнут, даже под асфальтовым катком. Мы пробовали…

– Хватит трепаться! – оборвала нас мама. – Мойте руки, ложитесь спать и собирайте вещи в дорогу.

Да… Эти Томпсоны серьезно маму беспокоят.

Но мы не стали спорить (и руки мыть – тоже), а стали собираться. Сложили в старый папин дипломат сникерсы и зубные щетки. Алешка разыскал старый сачок (для ядовитых пауков) и несколько банок из-под варенья с крышками (для ядовитых змей), сложил это все в старую мамину сумку на молнии. Туда же запихнул и учебник географии.

– Да сунь ты его под тахту, – посоветовал я.

– Не, Дим, – отказался Алешка. – Там, оказывается, про пустыню написано – пригодится.

Мы уже улеглись спать, а мама все еще хлопала дверцей холодильника на кухне и ворчала на всю квартиру:

– Курица… Придумают тоже… Протухнет… Да она там изжарится… Пятьдесят в тени… Ни за что не поеду…

Забегая вперед, скажу, что курица, за которой мама сама сбегала в магазин, изжариться не успела – она протухла еще в дороге. И в дороге же мы расправились со всеми непобедимыми сникерсами, а старый папин дипломат «забыли» при какой-то очередной пересадке на каком-то очередном аэровокзале.

Пока мы летели до Астрахани и потом добирались до Аральска, Алешка успел изучить по учебнику географии многое. Он даже понял разницу между флорой и фауной. И пришел в восторг от своего открытия:

– Дим! Флора – это, оказывается, все, что растет и цветет, понял? А фауна – это все, что бегает, прыгает, плавает, летает, ползает. И кусается.

– Ну и какая флора в пустыне? – спросил я, чтобы он отвязался.

– Бедная, – вздохнул Алешка. – Одни аксакалы.

– Саксаулы, – с усмешкой поправил папа. – Они не бегают и не кусаются. Так же как и аксакалы.

…В Аральске папа задержался на несколько дней. Ему нужно было обсудить какие-то секретные проблемы с местными коллегами из милиции, а потом слетать в какой-то маленький городок Джусалы и в поселок Вейск. Это ведь мы с Алешкой летели любоваться флорой, фауной и миражами. А папа – по служебным интерполовским делам.

– Встретимся в Вейске, – сказал нам папа, прощаясь, – а оттуда – в пустыню, на место раскопок у древнего мавзолея Тенгиз-кара.