— Вы знали об этом? — Я уже не могла остановиться.

Маша не ответила, она больше не хотела говорить со мной наэту тему.

— Вы считаете меня хладнокровной убийцей? — спросила она. —Нет, я не такая. Вы ошибаетесь. Я не могла простить Артуру убийство моего мужа.Не могла. И тогда я наняла другого человека… — Она отвела глаза, не желаябольше говорить.

Из мозаики стала складываться общая картина. У меняпоявились факты, которые мне были нужны.

— Да никого вы не нанимали, — возразила я, глядя ей в глаза.— В тот вечер Артуру позвонили несколько человек. Среди них были и вы, Маша, —я умышленно называла ее без имени-отчества, пусть почувствует разницу. — И язнаю, что в ту ночь вы поехали на своем «БМВ» и ждали Артура у дома на Чистыхпрудах. Вы вошли вместе с ним в подъезд и каким-то образом достали его оружие.Не знаю, каким образом. Может, вы впервые его поцеловали. Кстати, у него на шеебыл заметен след от вашей помады. Мы были вместе с вами в одном подъезде,разделенные несколькими этажами, но я ничего не слышала. Вы достали пистолет идважды выстрелили ему в спину. А потом добили выстрелом в сердце. В прокуратуресчитают, что его убила женщина. Они обычно не стреляют в голову или в лицо. Чтохарактерно для женщин. Потом вы забрали ключи и уехали. Но когда вывозвращались на дачу, шел сильный дождь, и вы разбили переднюю фару, очевидно,зацепив другую машину. Сегодня Петр Петрович случайно сказал мне, что вчераменяли левую фару. А на «БМВ» ездите только вы.

Маша посмотрела мне в глаза и вдруг улыбнулась. Честноеслово, она улыбнулась.

— Я только установила равновесие. Наказала убийцу. Разве ябыла так уж и неправа? А было бы лучше, если бы он продал эту квартиру?

— Это вы его застрелили?

— И выбросила оружие в реку. У него был такой красивыйпистолет с глушителем. Я выбросила оружие и потом очень пожалела об этом. Ведьего можно было подбросить Лане, и тогда все решили бы, что это она убийцаАртура. Но я была в таком состоянии, что ничего не соображала.

Вот собственно и все. Теперь я знала всю правду. Или почтивсю. Стрекавин собирался разводиться с женой и завести новую супругу, болеемолодую, более интеллектуально продвинутую. А Маша, приехавшая из провинции,прошедшая все круги ада, пережившая нищету и разочарование, первого мужа,который, так и не зарегистрировав с ней брак, оставил ее без средств ксуществованию, решила, что нужно бороться за свое и дочери счастье. Жалкиеалименты ее никак не устраивали. После смерти Стрекавина она автоматическиполучала все его квартиры, машины, на ее имя переводились все его счета вбанках. Ее сопернице не доставалось ничего. Я должна была понять это с самого начала,ведь я профессиональный юрист. Но я думала совсем о другом. Мне было жальмолодую женщину, оставшуюся с ребенком без мужа и без средств к существованию.А следовало посмотреть на эту проблему с другой стороны. Если Вадим Стрекавинсобирался разводиться, то она теряла все. Но если бы он внезапно исчез илипогиб, она получала бы все сполна. Представляете, какой у нее был выбор?

И, конечно, Артур, который повел себя так скверно. И получилв конце концов три пули, найдя смерть в подъезде того самого дома, квартиру вкотором хотел «приватизировать». Честное слово, бог есть, иногда он все точнорасставляет по своим местам.

Я понимала, что мне нужно уезжать. Меня уже два часа ждал наулице водитель моего мужа. Садиться в машину Стрекавиных или ловить такси я незахотела. Сегодня это казалось мне слишком опасным. А мне было нужно вернутьсядомой к мужу и сыну. Маша по-прежнему курила и молчала. Наверное, она думала освоей дочери, о том, как будет завтра ей все объяснять. И вспоминала своиотношения с матерью. Да, все повторяется. В первом случае была трагедия, и вовтором — трагедия. Наверное, мы генетически передаем свои судьбы детям. Если мыразводимся, то автоматически у наших детей появляются шансы на одинокую жизнь,причем гораздо выше, чем у всех остальных. Если мы несчастны, то и своинесчастья передаем детям. Если счастливы, то заряжаем их этим счастьем. Дочьповторяет судьбу матери, сын — отца. Иногда слишком очевидно.

Я поднялась, уже не глядя на Машу. Мне ей больше нечего былосказать. Все, что Маша могла, она сделала. Хотела уточнить, кто мог знать обАртуре и ее супруге, поддалась уговорам своего брата — наняла адвоката. Нокогда в первый же день узнала, что я собираюсь встретиться с Артуром в томсамом доме, запаниковала. Поняла, что я могу докопаться до правды, и,разумеется, узнать о квартире. Оставлять ее Артуру в ее планы не входило, но изабрать ключи она не могла. Однако и видеть Артура живым тоже было выше ее сил.И тогда Маша решила покончить со всеми проблемами разом. Никаких фактов, кромеразбитой фары, против нее нет и быть не может. На квартире поставлен новыйзамок, и ключи от него рано или поздно отдадут Маше. Ее не смогут ни в чемобвинить. Единственный свидетель и виновник пропажи ее мужа погиб. Кажется, унее все получилось. Но я не хотела бы оказаться на ее месте. Ее наказание,выбранное богом, чудовищное. Теперь всю оставшуюся жизнь она будет доказыватьсвоей дочери, что не виновата в смерти ее отца. Всю оставшуюся жизнь. И я незнаю наказания более страшного, чем это.

Уже выйдя из дома, я подумала, что свой гонорар так и неполучу. И машину придется ремонтировать за свой счет. Но я не хотела братьденьги у этой женщины, хотя не представляла, как объясню Валерии, почему яотказываюсь от денег ее родственницы. Маша смотрела мне в спину и молчала.Между нами все уже было сказано. И только когда я перешагнула порог, вдругхриплым голосом спросила:

— Вы хотя бы понимаете, почему я это сделала? Вы же мойадвокат, вы должны быть на моей стороне.

— Нет. — Иногда я бываю жестокой. — Я не могу быть на вашейстороне. И с этого момента я больше не ваш адвокат. Извините. В прокуратуре яничего не скажу, будете оправдываться сами. Но мне кажется, вы ошиблись, решив,что выбрали самый верный вариант. Прощайте, Маша!

Я вышла из дома и села в машину. Водитель медленно выехал натрассу. Достав телефон, я позвонила Виктору.

— Здравствуй, — радостно проговорила я, услышав его голос.

— Ты опять где-то задержалась? Между прочим, звонили изпрокуратуры, искали тебя.

— Я знаю. Виктор, я хочу тебе сказать, что очень тебя люблю.

— Мы обсудим это, когда ты наконец вернешься домой.

— Нет, прямо сейчас. Я тебя очень люблю.

— И я тебя тоже. Приезжай скорее, мы тебя ждем.

— Знаю. — Убирая телефон, я счастливо улыбнулась сквозь слезы.Теперь я точно знала, что кошмар последних трех дней закончился, хотя память обэтой истории я сохраню на всю оставшуюся жизнь.