— Слышу. Меня из-за тебя чуть вчера не изнасиловали. Двоеотморозков. Я осталась на дороге, а они вдруг из темноты вынырнули. Так страшнобыло, — всхлипнула я вдруг.

— Иди ты! — испугалась Валерия. — Чего же ты мне непозвонила? Я бы сразу вернулась.

— Нужно было сказать ребятам, чтобы подождали, пока я тебезвонить буду. — Я стояла на холодном кафельном полу и чувствовала, как мнезябко. Так можно и заболеть.

— Какой ужас! Я ничего не знала.

— И машину разбили. — Я снова всхлипнула от жалости к самойсебе. Пусть почувствует, как мне вчера было плохо.

— Ты что, плачешь? — спросила Лера, и я услышала, как и унее предательски задрожал голос.

— Нет, — ответила я таким же дрожащим голосом.

— Ты меня извини. — Лера начала в открытую плакать.

— Нет, это ты меня извини. Я про тебя плохо подумала. — Ясела на край ванны и заревела.

Вот так мы и плакали в голос по телефону. Но, наверное,иногда нужно так поплакать, чтобы почувствовать, как мы любим друг друга. И какя могла подумать плохо о Лере, которую знаю уже столько лет? Она ведь моя самаяблизкая, самая родная подруга. Я продолжала всхлипывать.

— И машину мою разбили, — это я уже сказала нарочно,вспоминая, что мой договор остался у Валерии.

— Ничего, — ответила она, тоже всхлипывая, — договор у меня.Ты знаешь, на какую сумму я тебе его сделала?

— Нет…

— На всю твою месячную зарплату.

— Не может быть! — Тут я заплакала от счастья, что у меняесть такая подруга.

— Может быть, — проговорила она сквозь слезы, — ради тебя яи не такое сделаю.

Мы плакали еще минут двадцать, а потом Лера пришла в себя иуже деловым голосом спросила:

— Как они могли тебя изнасиловать? У тебя же месячные!

— Только они об этом не знали, — ответила я, и мы обе началихохотать как безумные. Полные идиотки!

Посмеявшись так несколько минут, мы расстались лучшимиподругами. Я положила трубку рядом с собой и залезла в ванну. Наконец всталапод душ, и телефон зазвонил уже в пятый раз. Чтобы они все сдохли! Не будубольше ни с кем разговаривать. Но снова сдалась. На третьем звонке выключилаводу, на четвертом вытерла руку, а на пятом ответила:

— Слушаю вас.

— Добрый день, — на часах было уже двенадцать, — это Ленавас беспокоит.

— Что случилось, Лена?

— Я хотела, чтобы вы знали. — Она помолчала, но потомсказала: — Вчера у нас опять работали следователи. Они все наши бумагипересмотрели. И записную книжку Эсмиры. Вы меня слышите?

— Конечно, слышу. Что случилось?

— Эсмиры сейчас нет. И я думала, что мне показалось. Носегодня я посмотрела ее записную книжку. И там есть такая запись: «Ч. П.» иномер дома. Я сразу поняла, что это та самая квартира, куда мы ездили. Квартирана Чистых прудах.

— Верно, мы туда ездили, ну и что?

— Это старая запись, — торопливо пояснила Лена. — И здесьзаписан код входной двери. Одна буква и четыре цифры. Вы меня слышите?

— Какой код?

— Буква «С» и цифры: три, один, один, четыре. Алло, вы меняпоняли?

Я чуть не упала в ванне. Вот, собственно, и все. Теперь яточно знала, что убийца Эсмира. Оставалось позвонить Рындину, чтобы он ееарестовал. Достаточно посмотреть ее записную книжку — и это будет решающейуликой против нее. Но я только поблагодарила Лену и попрощалась с ней. Мнехотелось лично все проверить. Проверить и убедиться, что я права.

Машины у меня не было, а в метро спускаться я не хотела.Поэтому позвонила мужу и попросила прислать его водителя на нашей «Волге»,чтобы он отвез меня в офис строительной компании. Мне оставалось узнать уЭсмиры, зачем она совершила такое страшное преступление. На часах было околодвух, когда я подъехала к зданию компании. Нужно было позвонить девочкам ипопросить заказать мне пропуск. Но мне так не хотелось, чтобы о моем разговорес Эсмирой узнала Лена! Но другого выхода не было, без пропуска меня не пустилибы в здание. После исчезновения Вадима Стрекавина и убийства его телохранителятам усилили меры безопасности.

Я позвонила в приемную, и трубку взяла Эсмира. Что же мне ейсказать? Рындин наверняка обратит внимание, что я приезжаю сюда как на работу.Поэтому я предложила Эсмире спуститься вниз и встретиться со мной в небольшомресторанчике напротив их офиса.

— Хорошо, — спокойно согласилась она, словно уже ждала моегозвонка.

Через пятнадцать минут Эсмира вышла из здания. На ней былсимпатичный бежевый костюм, вокруг шеи завязан очень элегантный платок.Наверное, от Сальваторе Феррагамо. Видимо, она не так уж и бедствовала. Хотяэто могли быть и остатки былой роскоши. Эсмира подошла ко мне, и мыпоздоровались. Мне показалось, что она внимательно за мной наблюдает, будтохотела понять, о чем я собираюсь ее спросить.

Мы устроились за столиком и заказали чай. Сама не понимаю,почему я заказала чай. Наверное, вспомнила, как вчера меня облили горячим кофе,и решила этого не повторять. В ожидании заказа я спросила у Эсмиры проследственную группу. Сегодня с утра они снова работали в их офисе. И ещенесколько человек поехали в ресторан, где в последний раз видели ВадимаЕвгеньевича. Рындин — дотошный тип, если уж ему дали поручение, он выжмет извсех все, что возможно. Наверное, в ресторане допрашивали всех — от директорадо официантов. Именно поэтому там я решила не появляться, не сомневаясь, чтоследователям и прокурорам сотрудники нашего славного общепита расскажут гораздобольше, чем мне.

— Вчера я говорила с Марией Антоновной, — сообщила я Эсмире.— Кажется, она ничего не знала о квартире на Чистых прудах.

— Это она вам так сказала?

— Да. Во всяком случае, она была удивлена моим сообщением отом, что у ее супруга есть там квартира.

— Нет, я думаю, она все знала, — возразила Эсмира. И на еелице появилась неприятная улыбка.

Вообще-то я уже подметила, что она готова говорить гадостипро всех — про Лену, рядом с которой работает, про Берту Иосифовну, про ееплемянницу, свою подругу, про Николая, про Артура… В общем, про всех людей насвете. Нехорошая позиция, очень мешающая нормальному общению с окружающими.Нельзя жить среди людей и ненавидеть весь мир.

— Почему вы так считаете?

— Ей кто-то мог рассказать.

— Кто?

— Охотники всегда найдутся. — Эсмира замолчала, потому чтоофициантка принесла нам чай.