— Нет, — я знала, что нельзя отступать, — вы меня непутайте. Они хотели меня изнасиловать, и я собираюсь подать официальноезаявление.

— Ну, пишите, — вздохнул лейтенант, — если бы это быломелкое хулиганство, то они получили бы по десять суток, а за преступление, вкотором вы их обвиняете, оба получат… Вы представляете, что ломаете им жизнь? Уобоих уже есть условный срок. Теперь накрутят на всю катушку.

— Жизнь им уже сломали их родители, которые не занималисьвоспитанием сыновей, — отозвалась я, с трудом сдерживая возмущение. — И ненужно быть с ними добрыми. Если сейчас их не остановить, завтра они станут ещехуже. Намного хуже, лейтенант. И вы не сможете сидеть так спокойно, пока где-тобудет гулять ваша сестра или жена.

Нужно было видеть его лицо, но меня его выражение нетронуло. Домой я попала в четвертом часу утра. Мне действительно не было деладо лица того лейтенанта, тем более что лицо моего мужа, когда я приехала домой,на такси, без своей машины и в четвертом часу утра, было гораздо интереснее. Наместе Виктора лично я не поверила бы ни одному моему объяснению. Я приняла души отправилась спать, решив, что две драки за два дня — это больше чемдостаточно. Откуда мне было знать, что принесет день третий?

Утром я даже не встала. Очевидно, Виктор все-таки мнеповерил, потому что сам отправил Сашу в школу и сам собрался на работу,стараясь не шуметь, чтобы меня не разбудить. Я открыла глаза, только когдазазвонил телефон. На часах было пятнадцать минут одиннадцатого. Я смотрела набудильник и не понимала, кто это может быть. В любом случае мне не хотелосьподнимать трубку. Но звонивший был настойчив. Девятый звонок я уже слушаластоя. На десятом начала ругаться. На одиннадцатом сняла трубку.

— Хватит дрыхнуть, — услышала я веселый голос СлавикаРындина. — Хорошо, что ты в отпуске. Как же ты встаешь на работу?

— У меня работа в десять начинается, — не без злостисообщила я этому балбесу.

— А сейчас одиннадцатый час. В общем, вот почему я звоню. Тысегодня не забудь приехать в прокуратуру, чтобы все оформить. Заедешь вгородскую прокуратуру, я сказал, чтобы тебе оставили пропуск. Заодно сможешьзайти ко мне, посмотришь, как я устроился. А потом иди к Семену. Он всеоформит, я ему уже дал поручение.

— Что-нибудь нашли?

— Ничего. Эксперты дали заключение, что стреляли в спину,два раза. А потом еще раз в грудь, примерно в область сердца. Три выстрела.Возможно, стреляла женщина, но это только предположение.

— Оружие нашли?

— Нет. Только учти, это закрытая информация. Я тебе каксвоему коллеге говорю. И как адвокату, чтобы ты успокоила семью Стрекавина.Может, убийство Мишарова не имеет никакого отношения к исчезновению ВадимаСтрекавина. У нас пока никаких данных нет, чтобы их связать.

— А его квартира?

— Это ничего не доказывает. Возможно, у Мишарова были от нееключи. Он приехал туда, и убийца его застрелил. Очень может быть, что покаким-то личным мотивам.

— Но это я с ним договаривалась о встрече. Убийца не могслучайно узнать о том, что Мишаров приедет в этот дом.

— Почему не мог? Мы же проверяли только звонки с аппаратасамого погибшего. А может, ему звонили из города на другой телефон? Или онкому-нибудь сам позвонил. Нужно все уточнить.

— Понятно. Спасибо за звонок. — Я решила больше ничего неговорить этому болвану. Пусть думает что хочет.

Не успела я войти в ванную комнату, как телефон сновазазвонил. Я решила, что в конце концов я убью этого Рындина. И попаду в колониюусиленного режима за убийство должностного лица при исполнении им служебныхобязанностей. Я схватила трубку и закричала, что Славик мне надоел. И в ответуслышала смех моего мужа.

— Так кто такой этот Славик? — тут же поинтересовалсяВиктор. — И где же ты была вчера ночью? Я так и не услышал вразумительныхобъяснений.

— Славик Рындин — старший следователь по особо важным делам,— пояснила я. — А насчет вчера я тебе уже рассказывала. Меня чуть не ограбилидвое молодых людей. Я убежала, но они сломали нам ветровое стекло. Нужно будетпоехать на пост ГАИ и забрать мою машину.

— Хорошо, — согласился Виктор, — давай адрес, я пошлю тудаводителя. Машина на ходу?

— Конечно. Только стекло сломано. И учти, что наш ремонтбудет оплачивать не страховая компания, а мы сами.

— Это уж моя проблема. Пока! И постарайся хотя бы сегоднявечером оказаться дома, иначе я начну ревновать.

У меня чудесный муж, как из той телерекламы. Я сноваотправилась в ванную, и опять зазвонил телефон. Господи, ну что это такое?! Яснова вышла из ванной, взяла трубку. У нас, конечно, трубка отдельно от базы,но не таскать же ее с собой в ванную комнату!

— Слушаю, — произнесла я, гадая, кто это может быть.

— Здравствуйте, — услышала я знакомый голос… Не может быть.Откуда она узнала мой номер? Это оказалась Берта Иосифовна. Хотя я оставиланомер моего домашнего телефона девочкам, кажется Лене.

— Доброе утро, — я попыталась сообразить, зачем она мнезвонит.

— Вы извините, что я вас беспокою дома, но я считаю, что намнужно объясниться. Вчера наша Ланочка вела себя не совсем корректно. Я хочуизвиниться за ее поведение. Но вы должны понимать ее состояние. У нее пропалдруг, человек, которому она доверяла.

Вот старая сволочь! Хотя почему старая? Она всего нанесколько лет старше меня, может даже на год или два. А кажется, что между намиразница в сотни лет. Ну, так и должно быть. Я, конечно, не распутница, но пятьили шесть мужчин у меня было, включая двух мужей. У нее не было ни одного. Этобольшое несчастье.

— Вы считаете, что это ее оправдывает? — Я решила бытьбеспощадной и суровой. Но если по-честному, то мне очень повезло, что вчераночью я была в брюках. Если бы на мне осталась юбка, я не решилась бы залезтьна капот. Да и не смогла бы так быстро залезть. В брюках гораздо удобнее.

— Нет, нет, но я хочу, чтобы вы поняли.

— Я поняла, что она встречалась с женатым человеком. Ипоняла, что вчера она мне нахамила, облила меня моим кофе. Не говоря уже о том,что она меня еще и оскорбила, назвав аферисткой. Не слишком ли много для однойвстречи?

— Да, да, я все понимаю. — Берта Иосифовна была самалюбезность, хотя накануне не хотела со мной разговаривать. — Я хочу, чтобы вызнали. Это Эсмира виновата. Она вам дала телефон Ланочки. Я уже высказалаЭсмире все, что думаю о ее поведении. Я хочу вам сообщить, что случайно обовсем узнала. И не нужно говорить об этом Марии Антоновне. Не стоит ееволновать.

Так. Это уже интереснее.