досаде дернул прядь собственных волос. – Она надеется, что Сесилия передумает. Хочет вернуться к этой теме во время апрельского симпозиума.

– Грэхем Тодд – ученый мировой величины, и в университетской среде Сесилия ему не указ. Хотя она может заявить, что эдинбургские курсы не подходят к программе Джулии.

– Сейчас она этот аргумент привести не может, поскольку расписания осеннего семестра в Эдинбурге пока нет. Грэхем его вышлет Джулианне.

– И правда.

Кэтрин допила чай, уставилась в пространство.

– Что бы ты посоветовала?

Кэтрин подавила улыбку.

– Твоя сестра, кажется, считает меня Чудо-Женщиной. Меня это сравнение очень веселит. Но как бы меня ни тянуло вмешаться, это было бы неблагоразумно. Мне кажется, Сесилия сейчас считает тебя, меня и Джулию чем-то вроде группы заговорщиков. И если я суну свой нос, она к этому вряд ли отнесется благосклонно.

– Верно. – Габриель несколько скис. – Я то же самое думал.

– Грег ясно дал понять, что меня берут для руководства аспирантами – то есть если Сесилия откажется от Джулии, я ее с радостью возьму. Но я не могу этого сделать до официального начала моей работы.

– Спасибо. – Габриель рассеянно запустил пальцы в волосы. – Я знаю, что Джулия будет тебе благодарна.

– Это должно быть ее решение. Она должна решить, кто у нее научный руководитель, и она должна решить, берет ли она семестр за границей. Сесилия не должна ее форсировать.

Кэтрин помолчала, подавшись в кресле вперед.

– Дон Вудхауз впечатлен умом Джулии. Если она захочет перейти в Оксфорд, он ее возьмет.

– Вот как?

Габриель задумчиво потянул себя за волосы. Переход в Оксфорд был бы на пользу Джулианне, но не ее браку с Габриелем. Мотаться через океан ему не хотелось. И жить отдельно от Клэр тоже.

– Но у Джулии нет причин покидать Гарвард – пока я еще жива и функционирую.

Это было почти незаметно, но Габриель вздрогнул.

Кэтрин махнула рукой в его сторону:

– Давай выкладывай.

– Конечно, Джулия была бы рада с тобой работать. Но ее волнует, как это будет выглядеть, если Сесилия от нее откажется, и…

Габриель не договорил, и вид у него был очень неловкий.

– И она жутко боится, как бы я не померла где-то посередине, не доведя ее до защиты.

– Кэтрин, потерять тебя – это было бы огромной и личной потерей. – Габриель скрипнул зубами. – И черт с ней, с защитой.

– Я не собираюсь умирать.

– Это хорошо, потому что я тебе это запрещаю.

Кэтрин сделала большие глаза:

– Было бы это так просто – Габриель Эмерсон запрещает человеку умереть, и человек становится бессмертным. Я не думаю, что вселенная так устроена, хотя жест оценила. У меня был рак щитовидной железы. Его нашли и лечили еще в Торонто, и я никому не говорила, кроме Джереми Мартина. Считала, что это только мое дело. – Кэтрин говорила совершенно будничным тоном. – Это было несколько лет назад, здоровье у меня сейчас отменное, и я с радостью жду перехода в Гарвард. Вечно жить я не буду, но достаточно долго проживу, чтобы руководить диссертацией Джулии.

– Не знал, что у тебя был рак, Кэтрин. Сочувствую.

– Сейчас все в порядке. Просто я круглее, чем была раньше. Но, видимо, вес – не препятствие быть Чудо-Женщиной, и мне на него абсолютно наплевать.

Габриель прыснул, опустив голову.

– Да, возможно, что Сесилия поднимет шум насчет Джулии и ее способностей, и странно будет выглядеть, если она откажется войти в комиссию. Но Джулия уже своей усердной работой успела создать себе имя. Так что семестр за границей – это для нее отличная возможность, даже если Сесилия решит обидеться. Я сделаю все, чтобы нейтрализовать сплетни, и если Джулия по-прежнему будет производить впечатление на Дона Вудхауза, он сделает то же самое. – Кэтрин выпрямилась. – А с нами нельзя не считаться. А теперь, когда мы поговорили об академических делах, раке и смерти, я хочу воспользоваться привилегией старухи и сказать тебе прямо. – Кэтрин отставила чашку, и лицо ее сделалось серьезным. – Габриель, ты должен быть осторожным, чтобы не загубить свою карьеру.

Он начал что-то возражать, но Кэтрин подняла палец:

– Взгляни на свою жизнь объективно, и ты увидишь, что я права. Ты создал себе трудности в Торонто – все кончилось хорошо, но твоя карьера могла пойти под откос. Сейчас ты в потенциальном конфликте с Сесилией, и я знаю, что ты обдумываешь способ уклониться от сейджевских лекций, чтобы не разлучаться с семьей.

Габриель стиснул зубы. Кэтрин погрозила ему пальцем:

– Я так и знала. Сесилия угрожает Джулии. В твой дом кто-то вломился, и ты тревожишься, что это случится снова. Сейчас ты сожалеешь, что согласился читать сейджевские лекции, и думаешь, что ты бросишься на собственный меч и всех защитишь. Нет. Ты дал обещание, и ты обязан его сдержать, что бы ни случилось с Джулией и с Гарвардом. Отказаться от сейджевских лекций – по любой причине, кроме собственной смерти, – значит загубить свою карьеру. Пусть вы с Джулией оба ученые и оба одинаково важны, но суть дела в том, что она аспирантка. Она может найти нового руководителя, может перейти на другую аспирантскую программу, но ты, если оскорбишь Эдинбургский университет, уважение профессионального сообщества не вернешь. Так что перед тем, как сделать то, что нельзя будет исправить, сперва послушай, что я говорю.

У Джулии есть свобода выбора, и она сама должна принять решение, кто будет ее руководителем. Я не могу рассуждать об охранной системе твоего дома, но, зная тебя, понимаю: ты поставил такую, что может соперничать с охраной Букингемского дворца, и больше никто не рискнет тебя тревожить. Но ты едешь в следующем году в Шотландию, и в этом все дело.

Кэтрин отряхнула руки, будто от пыли. Габриель молчал.

– Слишком рано впадать в такой глубокий траур. – Кэтрин встала и подошла к нему. – Понимаю, я лезу не в свое дело. Но ты мне дорог. Во многих смыслах вы с Джулией – мои дети. В научном смысле. И все мое наследство, научное или финансовое, перейдет к вам – и к моей крестнице.

Габриель проглотил застрявший в горле ком.

– Не знаю, что сказать.

– А ничего говорить не надо. Ты мне запретил умирать, а я тебе запрещаю отказываться от сейджевских лекций. Пусть каждый из нас выполнит свои обязательства в этом соглашении, и все будет хорошо.

Она потрепала его по плечу:

– Сесилия, вероятно, свой приступ вредности к апрелю преодолеет. А если нет, Джулия может учиться у меня, а я ее с радостью отправлю в Шотландию. Когда представится возможность