— Ну а спешить‑то зачем? На ближайшую тысячу миль нет ни одного крупного американского корабля, а использовать «разбойницу» против мелочевки слишком накладно. Вы же так сами говорили, сахиб… — Али изобразил на лице смирение, что вызвало великодушную улыбку хозяина.

— Ты слишком узко мыслишь, мальчик; словно бычок на корриде, видишь только красную тряпку. Наш главный враг — американский империализм, но не он один. У янки много вассалов и союзников; нанося им ощутимые удары, мы будем уменьшать этот круг. А когда американцы останутся в одиночестве, сломить их будет несложно. Один в бою победить не может.

— Так на кого вы все‑таки нацелились, сахиб? — Помощник Нури продолжал удивлять его своей тупостью.

Камаль покровительственно положил руку на плечо Али и назидательным тоном произнес:

— Запомните, юноша, первый закон разведки — «девяносто процентов необходимой информации находится в открытых источниках». Так что нужно не лениться и каждый день просматривать прессу.

С этими словами пакистанец протянул Али сложенную в несколько раз бангкокскую газету.

«На этой неделе у берегов Таиланда в Андаманском море на рейд встанет французский учебный крейсер „Кольбер“, совершающий ежегодное кругосветное плаванье с курсантами военно-морских училищ», — вслух прочел Али.

— Видишь, какая цель. Полторы тысячи, из них большинство гардемарины. Пустив ко дну «Кольбер», мы не только уничтожим боевой корабль, но и на несколько лет лишим будущего командного состава Военно-морские силы Пятой Республики. Думаю, когда выяснится, что это диверсия, в Парламенте Франции разразится серьезный скандал, а если его умело подогреть через прессу и телевидение, то не исключено, что месье и мадам решительно потребуют прекратить поддерживать Дядю Сэма в его военных авантюрах. Это будет первый шаг к развалу коалиции.

— Да, действительно, ради такого стоит рискнуть и катером, и людьми, — тихо проговорил Али, пораженный услышанным. До такого додуматься он бы никогда не смог, что юношу разозлило…

К вечеру шторм стал стихать, и катер «Медуза» смог войти в тайную бухту, ярко освещенную десятком прожекторов. Приблизившись к бетонному пирсу, катер устало ткнулся бортом в подвешенные резиновые шины. Матросы пришвартовали «Медузу» и, перебросив трап, начали выгрузку.

На берег со всеми предосторожностями сносили ящики с взрывчаткой и укладывали штабелем возле мастерской, внутри которой на верстаке лежала в ожидании курносая туша «разбойницы». В помещении мастерской спешно готовились спецы: Камаль Нури дал им время на снаряжение боевой части и тестирование всех систем плавательного аппарата до утра…

Вспыхнул яркий свет, и следом раздался скрежет открываемой металлической двери. В помещение, словно тараканы на бегах, стремительно ворвались несколько низкорослых филиппинцев. Вооруженные длинными ножами, они с угрожающими лицами набросились на связанных спецназовцев. Но вместо того, чтобы изрубить их в лапшу, аккуратно разрезали путы на ногах пленников и, держа ножи наизготовку, отошли к стене.

— Поднимайтесь, господа диверсанты, и по одному на выход, — раздалась из дверного проема русская речь; хотя, как невольно отметил про себя Давыдов, для русского человека произношение было слишком правильным.

— Так что, идем? — спросил Цыган. После долгого пребывания в кромешной темноте он недовольно щурился.

— Придется, раз пригласили, — ответил ему Есаул.

— Да уж, нехорошо обижать хлебосольного хозяина, мать его… Подъем, хлопцы, — скомандовал Денис и рывком поднялся на ноги.

Все это время, лежа в темноте, он только тем и занимался, что напрягал и расслаблял мышцы, гоняя по ним кровь. Таким образом он держал свое тело в готовности, потому что на данный момент это было его единственное оружие.

Уже у самой двери прозвучало предупреждение:

— Не стоит делать глупости, и все будет хорошо.

Перешагнув через порог, Давыдов оказался в широком коридоре, стены которого были отделаны грубой бетонной опалубкой, под потолком были установлены длинные матовые плафоны с лампами дневного света, через каждые двадцать метров находились портативные камеры.

«Так нами можно руководить, ничем не рискуя», — медленно идя по коридору, констатировал морпех.

— Это что еще за царство Аида? — занудно бубнил за его спиной Думдумыч.

— Думаю, скоро все узнаем.

— Поживее, господа головорезы, сами себя задерживаете, — с издевкой подгонял их невидимый кукловод. — Вперед, господа, только вперед.

Диверсанты прошли около сотни метров. Здесь коридор упирался в толстую бронированную дверь, которая при приближении пленников автоматически отворилась, дальше шла винтовая лестница, ведущая наверх.

Денис, не дожидаясь команды «свыше», направился к ней и стал подниматься по ступенькам.

— Ты гляди, прямо как в песне «Лестница в небо», — послышался насмешливый голос неугомонного Цыгана.

«Парни юморят, это хорошо — значит, не в ступоре», — отметил про себя морпех. Поднимаясь все выше, он уже мог себе представить грандиозность всего строения и понять, что рядовым бункером это быть никак не может. А когда невидимый «кормчий» вывел их с лестницы на одну из галерей, Денис сразу узнал помещение, по которому ему неоднократно приходилось бродить благодаря балашихинскому симулятору. Залы бункера, устроенного в скале, мало чем отличались от виртуальных копий. Ошибки быть не могло: сейчас они находились в тайной резиденции героинового императора Сэя.

Понял это не один Давыдов. Идущий позади него Дум-Дум буркнул:

— Хотели по лестнице подниматься, да нас на лифте подвезли.

Действительно, еще неизвестно, сколько бы диверсионной группе пришлось бродить по «кольцам анаконды», пока бы они обнаружили это тайное убежище наркобарона; также неизвестно, как бы они сюда пробивались. А тут на тебе, прямиком в аквариум к жабе запустили! Вот уж действительно, «не было бы счастья, да несчастье помогло»…

Еще как помогло, теперь как бы самим не опростоволоситься вместе с головой.

Большие двери из красного дерева с причудливым восточным орнаментом перед ними распахнули два тайца могучего сложения. Оба обнаженные по пояс, они демонстрировали мускулатуру, достойную конкурса «Мистер Олимпия»: под смуглой кожей, умащенной каким‑то жиром, блестевшей под электрическим светом, перекатывались бугры мышц. Их лица были бесстрастными, как у терракотовых воинов.

Помещение, куда вошли пленники, оказалось просторным залом, в центре которого на черном постаменте стояло массивное кресло с высокой спинкой, украшенной искусной резьбой, позолотой и вставками из слоновой кости. Ни дать ни взять королевский трон. А на этом самом троне расплылось жирное существо со множеством двойных подбородков и узкими щелочками глаз, облаченное в дорогой наряд из натурального шелка, расшитого золотыми и серебряными нитями.