на перила, поворачиваясь к затемненным окнам кафе, глазея на свое отражение.

– Сегодня опять срочно выдернули с выходного. Конечно, ворчал, ругался, но поехал. Сама понимаешь, куда они без него.

– Это да.

– Слушай, Лан. Мы с отцом осенью планировали в отпуск и хотели спросить… не помешаем там вам, если приедем?

– Что? Нет, конечно! Ты чего, мам.

– Просто свадьба, все дела. Слава не будет против, как думаешь? Провели бы время все вместе, да и пара дней, а я уже по нашему чуду шебутному соскучилась. Вы уехали, и дома как-то скучно даже стало.

Хм, свадьба же… да, точно. Ох и расстроятся родители, когда поймут, что свадьба сорвалась. И когда узнают, кто в этом виноват, тоже будет не в восторге. Судьба у меня такая, видимо. Все ломать. И как я еще умудряюсь смотреть в глаза родителям Славы, не представляю.

– Да, мам, – вздыхаю, набираясь смелости. – К слову, о свадьбе… – но договорить мне не дают. Сначала я слышу шаги. Тяжелая мужская поступь, от звука которой дыхание замирает. И уже только потом поднимаю взгляд, встречаясь с Рысевым.

Он идет ко мне, заложив руки в карманы своих модных узких брюк. На лице мало понятное мне выражение, а поза демонстрирует полную и непоколебимую решимость. Леша поднимается по небольшой лесенке из пары ступенек и останавливается рядом. Слишком близко. Плечом к плечу. Вот только взгляд устремлен не в окна, а на суетящийся город.

И теперь и дураку понятно, что признаться матери я не могу, поэтому быстро сворачиваю разговор, обещая чуть позже перезвонить. Отключаю связь и складываю руки на груди, поглядывая на точеный, словно высеченный из камня искусным мастером профиль Рысева и боюсь заговорить первая. Зато он явно пришел сюда, на веранду, преследуя какую-то цель.

Глава 39. Лана

– Лана, нам нужно поговорить, – вздыхает Леша и переводит взгляд на меня. А я, даже и стоя на высоченных каблуках, все равно чуть задираю голову, чтобы смотреть прямо в его кофейного цвета глаза. Глаза, в которых такой спектр чувств и эмоций, что подумать страшно. И кто бы знал, как в этот момент мне хочется его обнять. Просто ужасно и невыносимо хочется прижаться к этому сильному мужчине. Раствориться в его руках. Но нельзя.

– О чем ты хочешь поговорить? – интересуюсь осторожно.

– О нас.

Моя рука, сжимающая мобильный, дрогнула.

– Нет “нас”, Леша, – говорю словно не своим голосом. – Есть ты, и есть я. А еще Ляся и Слава, которого мы обманули, и по отношению к которому мы поступили отвратительно. Он твой брат, мой жених, и лучше бы нам об этом не…

– Тебе не кажется, что уже самое время закончить этот фарс со свадьбой? – перебивает Рысев, оборачиваясь и упирая руки в перила по бокам от меня. Захватывая в кольцо. Прижимается так близко, что я чувствую его каждой клеточкой,  каждым сантиметром своего ослабшего тела. – Ты ведь далеко не глупа, Лана, и понимаешь, что на вранье и удобстве далеко не уедешь. Рано или поздно разлетится твоя видимость идеальной семьи к чертям. Так зачем мучить и себя, и Славу? Мы с тобой оба прекрасно знаем, куда и к кому тебя влечет… – договаривает почти шепотом Леша, но глаз не отводит.

Да, понимаю. Все понимаю. И врать больше не хочу. Но мое упрямство играет не на руку мне. И Рысеву я пока не готова сообщить, что намерена расстаться с его братом и кинуться в его объятия. Слишком сильно и глубоко проросли обида и страх. Страх снова обжечься и быть брошенной. Страх стать ненужной тому, ради которого бьется мое сердце.

Люблю. Черт бы его побрал, этого Лешу! Но люблю. Поняла это сегодня, когда увидела с букетом и зайцем в дверях кафе. Когда увидела его улыбку, что была обращена к дочери, и услышала Ляськино “Лысь”. Поняла, что чуть ли не с замиранием сердца, где-то глубоко на подсознательном уровне я его ждала. Боялась себе признаться, но ждала. А все потому, что люблю так, что чувствам в сердце тесно. И до сих пор хочу его. Всего. От и до. Но боюсь. И этот страх парализует и мысли, и действия.

– И что ты мне предлагаешь? – упираюсь ладонями в мужскую грудь и, легонько оттолкнув, выбираюсь из захвата. – Давай, договаривай. Ты же явно завел этот разговор не просто так, Рысев, – пытаюсь задеть, уколоть, но мужчина, кажется, все это просто пропускает мимо ушей и говорит то, что заставляет возмущенно выдохнуть:

– Я сам поговорю со Славой и расскажу ему все. Хватит уже врать всем вокруг, Лана.

– Нет, и не думай! Не вздумай лезть в наши со Славой отношения!

– То есть ты до сих пор не поняла, что я уже это сделал? – рычит Леша, поворачиваясь ко мне и облокачиваясь на перила. – В тот момент, как повернул чертову машину в сторону дачи, Лана! В тот момент, как ты приехала ко мне в Штаты.

– Замолчи! – подлетаю, зажимая ладошкой ему рот, но этот кот только смеется в ответ. По хитрым глазами вижу. – Мы поговорим обо всем потом, Леша. Не здесь и не сейчас. Не порти дочери праздник своими признаниями! Сейчас совершенно не подходящее место, чтобы выяснять отношения. За стенкой Слава, его родители, и еще с десяток лишних глаз и чужих людей!

– Просто хочу, чтобы ты знала, – отодвигает мою ладошку от своих губ Рысев, – и чем быстрее ты это услышишь, тем быстрее сможешь смириться, – кривит усмешка горячие губы собеседника.

– О чем ты, черт возьми, говоришь? С чем я должна смириться?

– О том, что я намерен участвовать в жизни Ляси, – говорит отец моей дочери, а на лице ни один мускул не дрогнул. – И не только. – Зато у меня сердце снова подпрыгнуло и сделало кульбит. И силы воли не хватает, чтобы прямо отвечать на его прожигающий взгляд, поэтому отворачиваюсь, однако мне не дают. Леша хватает пальцами за подбородок и разворачивает к себе. Поджимает губы и явно по-своему толкует мое молчание:

– Она и моя дочь, Лана, – говорит, нежно проводя подушечкой большого пальца по губам. – Нравится тебе это или нет, но я буду участвовать в ее жизни. Я хочу, чтобы моя дочь