Минуты через две коридор закончился тупиком. На стене краснел рычаг. Старомодный, железный, именно что краснел — был выкрашен яркой светящейся краской, я дернула за этот рычаг, над головой лязгнуло железо, и ко мне спустилась лестница. Проржавевшая и скользкая, я уцепилась за ступени и, не теряя времени, поползла вверх.

Поднялась метров на двадцать, наверное, выбралась в место, которое больше всего напоминало медицинский отсек — белые стены, много блестящих предметов, приборы, сложные, с многочисленными манипуляторами, походящие даже не на медицинское оборудование, а на роботов, многоруких и многоопытных. На старой базе медотсек был чем то похож на этот, только оборудование здесь было намного сложнее, это отметила даже я, и больше его.

Головы. Змеиные, в квадратных банках. Пять штук. Как живые. Значит, я в этом подвале не первая. Понятно.

Здесь нашлись и полезные вещи — на стене в красном застекленном ящике висел хирургический набор — пила, колотушка для анестезии, ланцеты, скальпели, я выбрала топор. Короткий, с удобной ручкой, с острым как бритва лезвием. Хорошая вещь, такой в девятнадцатом веке корабельные хирурги рубили руки и ноги. Ну и мне пригодится. Я перехватила топор получше и двинулась дальше, рассчитывая обнаружить арсенал, склад взрывчатки, выход. На выход я надеялась не очень, скорее всего, выходы взорваны, но мало ли.

Медицинский отсек закончился коридором, разнообразием подземная архитектура не баловала.

Коридор на этот раз, правда, сухой и светлый.

Я ощутила усталость. То есть я ничего не успела толком ощутить, меня повело, я запнулась за стену, упала. Попыталась подняться, но это уже не получилось, пол тянул, гравитация давила, убивает не высота, убивает гравитация…

Я уснула еще на ногах.

А проснулась уже лежа лицом в пол. Кажется, я сломала еще один зуб. Он лежал рядом, сиротливо и одиноко, никому больше не нужный. Неожиданно для самой себя я этот зуб пожалела, взяла и спрятала в карман. Глупый поступок, но в такой обстановке начинаешь совершать глупости. Волосы же я собираю? Чего тогда зубами разбрасываться? Какой это по счету? Десятый, не меньше.

Сколько проспала, не знаю, может, пять часов, а может, пять минут, какое время в коридорах? Или пять дней. Эта неожиданная вспышка боевой ярости, во время которой я расправилась с анакондой, даром не прошла, хотя сейчас отоспавшись, я чувствовала себя гораздо лучше.

Надо выбираться.

Поднялась на ноги, неожиданно бодро себя ощущая, за время сна восстановилась, но настроение не улучшилось, в голове оставались пустота и раздражение.

Решила пройти вперед еще немного, посмотреть. В выходах я уже сильно сомневалась, но на всякий случай, кто его знает? Мало ли что? Я ненавижу тайны, но иногда с ними приходится мириться.

Коридор выглядел вполне себе безопасно. Кое–где на стенах были нарисованы картинки, причем некоторые, как мне показалось, были нарисованы совсем маленькими детьми. Цветочки. Собака с большой квадратной головой. Слон. Дорога, пальма, солнышко, стены были разрисованы разноцветными мелками от пола почти до середины.

Буквы еще.

Сначала я пыталась складывать их в слова, затем эти попытки оставила, потому что слово получалось всегда одно: «мама».

Иногда на стенах встречалось и странное — настоящие маленькие картины, в основном природа. Мне особенно понравилась одна — море в самый разгар солнечного дня и над морем птицы, похожие на фиолетовых чаек. Похоже…

Не знаю почему, но от этих рисунков мне стало гораздо страшней, чем от анаконд в затопленных коридорах. Рисунки указывали лишь на одно — когда то здесь жили дети.

А теперь они здесь не жили.

Теперь здесь водились змеи.

Это был жилой сектор. Небольшой совсем, всего пять боксов. Двери открытые, решила проверить.

Боксы здесь были больше, комнаты больше, мебель лучше. Настоящая мебель, дорогое дерево, кожа, ткань. Личных вещей почти никаких, несколько старых игрушек, пластмассовые поломанные машины, плюшевые звери, при прикосновении распадавшиеся в разноцветную пыль.

Пыли вообще оказалось много, она лежала на полу толстым ковром, серела на предметах, свисала со стен лохмами. Дышать в запыленных боксах было трудно, я оторвала от рубашки рукава и сделала из них респиратор, немного, но помогло.

От пыли тут же начали слезиться глаза, но два бокса я все таки проверила.

Ничего, что заслуживало внимания. Игрушки, обувь, разношенная и непонятная, корзина. Предметы, по которым толком ничего сказать нельзя, они могли принадлежать кому угодно и когда угодно. То есть не кому угодно, детям — вряд ли взрослых интересовали игрушки и карандаши.

А вот четвертый бокс меня удивил. Конечно, после трех анаконд меня было сложно чем то удивить, но все же…

Бокс оказался выжжен изнутри. Вся мебель, все стены, пол, пластик, металл, все. Причем огонь был настолько силен, что некоторые металлические вещи расплавились и лежали на полу лужицами. И даже стены кое–где утратили форму и стекли к полу. Странный пожар. На пожар не очень похоже, если честно, не видно места, где он начался, казалось, что в боксе просто поднялась температура и комната спеклась, я находилась точно в печке.

Неприятное ощущение.

Можно было покопаться в углях, однако находиться в этом помещении мне совсем не хотелось, хватит с меня сегодня смерти.

И я направилась в бокс по счету пятый.

Тут мне пришлось удивиться еще сильнее. Гораздо сильнее. Определенно, странное место, самое странное место здесь.

Здесь было светло. Каким то чудом здесь сохранились все светильники, и все они горели. И мебель стояла на своих местах, стулья возле стола, кресло под канделябром. Диван.

Я давно не видела такого дивана — настоящий, покрытый красивой попоной. Ковер. Вернее, половик, тоже красивый, вязанный из плетеных разноцветных веревок. Самодельная лампа, из хрусталя, полированной меди, дерева. Коллекция камней. Горшок с цветком, я в цветах не очень понимаю, но этот красивый и видно, что вот–вот расцветет.

Здесь когда то жила девчонка, в этом можно было не сомневаться. По аккуратности, по какому то уюту, по стенам даже. Стены бокса раскрашены, вернее, разрисованы. Одна стена, та, которая напротив входа, представляла собой картину, самую настоящую.

Горное ущелье, тенистое и солнечное одновременно, ущелье расступалось на переднем плане, в нем блестело озеро с красивой молочно–синей водой, на берегу озера росли удивительные — какие могут придумать только девчонки — цветы. Справа был берег, коса, состоящая из прозрачного изумрудного песка, по которому бродил черный до синевы конь. Вдалеке дом с черепичной крышей, с трубой, с белыми стенами, с изгородью, окруженной плющом.

А по озеру плыл дракон. Сначала мне показалось, что это лебедь — только странной пестрой расцветки и с раздерганными перьями, гадкий такой лебедь, угодивший в краску, а потом в ощип.