Так вот, вторую довезли живой. Ей и умирать-то не с чего было. Так, ноги переломаны, не более того. А значит, очень скоро ей зададут кучу вопросов. Спрашивать русские умеют, сентиментальностью не страдают, но при этом и не жестоки чрезмерно – дело есть дело, не более того. Впрочем, это как раз неважно, главное, они узнают, что хотят, и никто им не помешает. Что дальше? А ничего. Тот пост, в котором она находилась, далеко не центральный. Стало быть, какая-то техническая служба. В нюансы посвящать каждого лейтенанта никто не станет, ему приказали – и ать-два. Хотя проследить, конечно, все равно стоит – мало ли…

Ну, за проследить дело не станет. Романов решил задержаться. Для выяснения, так сказать. С его кораблем неделя туда – неделя сюда ничего не значат. А от участников боя, можно сказать, решивших его исход, никто и ничего скрывать не будет.

Стало быть, ждем. Ну и отдыхаем заодно – спасательная операция и прилагающиеся к ней приключения вымотали до жути. Так что спать, благо кровать мягкая, уже расстеленная и ставшая за время полета такой привычной, что непонятно, как без нее обходился раньше. Спа-ать…

Орбита Европы. Рубка корабля «Седов». Это же время

– Итак, господа-товарищи, я вынужден сообщить вам пренеприятное известие.

– К нам едет ревизор? – неловко пошутил Романов.

– Не-е, ревизор – это была бы наименьшая из возможных проблем, – контрразведчик зло оскалился, потом с силой растер лицо руками. – У нас на корабле кто-то завелся.

– Крысы?

– Крысы? Ну, возможно, и так их имеет смысл называть. А может, всего одна крыса, зато большая и толстая. Одно могу сказать. Перед ней недоброй памяти Исмаилов – так, мышка недокормленная.

– А вот с этого места, пожалуйста, подробнее.

– А чего тут подробнее, – контрразведчик вздохнул, брякнулся на кресло и включил большой экран. – Я тут, воспользовавшись моментом, кое-что проверил. Взгляните сюда.

На экране появилась схема, в которой без подготовки разобраться было бы, наверное, не под силу даже гению электроники. Впрочем, контрразведчик не тянул, быстро тыкая пальцами в разные точки схемы и объясняя, что и как. Получалось доходчиво, но… лучше бы этого не слышать.

Если верить контрразведчику, а повода для недоверия он пока что не давал, и отбрасывать маловажные нюансы, выходило следующее. Еще на верфи, во время строительства корабля, кто-то очень знающий, умелый и, вдобавок, обладающий золотыми (поотрывать бы их с особой жестокостью) руками вставил в основную информационную схему корабля пару дополнительных устройств. Мелочь, ни на что не влияющая, просто дающая возможность тому, кто подключится к ним, скачать информацию о корабле. ВСЮ информацию. И совсем недавно, если конкретно, в момент, когда на «Седове» проводили эксперимент, испытывая новые двигатели, кто-то этим занимался. Так что, кем бы он ни был, на руках у него полная информация, на основании которой любое серьезное государство максимум за пару лет создаст аналогичные установки. И что теперь с этим делать?

Когда контрразведчик закончил, в рубке на несколько минут установилось полное, гнетущее молчание, а потом Демьяненко спросила:

– И кто, по-вашему, это может быть?

– Любой. Абсолютно. Нас троих я вычеркиваю, иначе получается окончательная паранойя, но и без того паршиво.

– И… что теперь делать?

– Следить. Друг за дружкой следить. Не расставаться с оружием. Впрочем, после известных событий стволы и без того у всех на поясах. Ну и быть готовыми к неприятностям. Если мы не найдем предателя сейчас, то придется устраивать обыск корабля по прибытию на Землю, перекрестные допросы и прочие радости жизни. Ничего смертельного, конечно, но…

– Позор, – стиснул кулаки Романов.

– Именно так. В общем, думайте. И еще, подозреваю, что попытка британцев устроить нам каку и этот шпион связаны между собой. Так что на допросе присутствовать надо обязательно.

– Угу. И никогда не забывать, что Запад и западло – слова однокоренные…

Борт корабля «Седов». Пятнадцать минут спустя

Стук в дверь на борту космического корабля прозвучал несколько старомодно. Впрочем, в последнее время так поступали почти все. Незаметно сложились традиции, свойственные только этому кораблю. Нормальная ситуация.

– Заходите, кто там…

– Я это, я. И не надо так орать, – в каюту тяжело, устало шагнул Басов. Остановился, оглянулся. – Можно присесть?

– Садись, – Петрова махнула рукой в сторону кресла. – Только давай недолго, а? Я как раз собралась лечь, поспать.

– Хорошо, Владислава. Не волнуйся, много времени у тебя я не займу. Только… хочу задать один вопрос.

– Задавай, – кивнула женщина. В принципе, какой будет вопрос, она знала. Небось, об Ирке. Дурак ты, Басов, хоть и профессор, стрелок и вообще крутой. Кузнецов вон рассказывал, как ты в ту войну геройствовал. А на полкана впечатление произвести ой как трудно. Да и сегодня класс показывал. Неудивительно, что Исмаилова не боялся, тот против тебя – сосунок, уделал бы ты его без шансов, будь даже у него в руках пулемет, а ты – голый и босый. Но с бабами – дура-ак… И в этот момент Басов ее огорошил.

– Скажи, Владислава, кто ты?

– То есть?

– То есть, кто ты? – повторил свой вопрос Басов и вдруг усмехнулся. Резко, зло, неприятно изогнув уголки рта. И Петрова разом вспомнила его же. Совсем недавно. С картой памяти в крепких пальцах. Из-за происшествий последних дней она забыла об этом эпизоде, вынесло его из головы потоком событий. А вот Басов, похоже, не забыл.

– Ты ничего не путаешь? – спросила она максимально холодным тоном, вставая с кровати.

– Сидеть, – Басов вроде бы не повышал голоса, но было в единственном сказанном им слове что-то, заставившее мгновенно подчиниться. Ноги будто сами собой подкосились, и Петрова плюхнулась на задницу. – Не зли меня, Влада.

Он не угрожал, нет. Просто опытной космической волчице стало ясно: этот человек, случись нужда, может начать говорить и по-плохому. И проверять, как это будет выглядеть, совершенно не хотелось.

– Я тебя не совсем понимаю, – сделала она еще одну попытку, уже не надеясь на успех. Басов вновь усмехнулся.

– Хорошо, сейчас поймешь. Владислава, тебе не кажется, что у нас непрерывно какие-то странности? Причем они сливаются вместе так, что и сам полет становится одной большой странностью?

– Э-э…

– Не бубни под нос. Я могу поверить в одного шпиона – в конце концов, мы и впрямь испытываем новые двигатели, и конкуренты просто обязаны были подсуетиться. Странность здесь, скорее, что подсунули неумеху Исмаилова. Но это ладно, внедряли того, кто есть, а за отсутствием гербовой писать можно и на клозетной. В это совпадение я еще могу поверить. Но в корабль, который нас перехватывал. В корабль, который шел бомбить нашу базу… Да-да, именно бомбить. Ты внимания могла и не обратить, а я посмотрел. На внешней обшивке крепились контейнеры с ракетами. Не знаю, что внутри, но сам факт их наличия о многом говорит. Зачем гражданскому кораблю, ни разу не гравилету, тащить дополнительный груз, сжирая драгоценные ресурсы? В общем, там еще много, что было, и непонятного хватает. А я очень не люблю непонятки, слишком уж они часто оказываются вредными для здоровья. И сейчас главное, что одна из этих непоняток – ты.