Когда осели наконец окутавшие вездеход клубы пара и стали видны занимавшиеся тем же самым машины товарищей, Басов едва удержался от того, чтобы усмехнуться. А Ирина все же хихикнула, притом, что ничего смешного в зрелище не было. Просто покрывшиеся инеем вездеходы разом потеряли весь свой парадный лоск, напоминая теперь потрепанные жизнью айсберги. Ну и пусть их, тем более, собственная машина наверняка выглядела не лучше. Профессор прижал тангету внутренней связи:

– Эй, десант, как вы там?

– Твоими молитвами, – буркнул кто-то, и тут же вклинился неунывающий голос их командира: – Могло быть и лучше, хотя, подозреваю, было бы хуже.

– Это точно, – Басов сейчас не был настроен шутить. – Осталось метров пятьсот. Поедете внутри или снаружи?

– Снаружи. Заколебала эта консервная банка. Бултыхаемся тут, как шпроты в томате…

«Шпроты в томате – это что-то новенькое», подумал Басов и скомандовал:

– Дуйте на броню, остряки. И сектор обстрела мне не перекрывайте.

Именно так. Орудийная башня с компактным, но мощным лазером на вездеходе тоже имелась. Назначение у него было самое мирное – завал разрушить, пробу с удаленной точки испарить… теоретически. По факту можно было и располовинить кого-нибудь, причем запросто. Защитники общечеловеческих ценностей (а такие все еще встречались, правда, в малом количестве и, в основном за бугром) периодически начинали поднимать вой по поводу русских милитаристов, которые даже в космосе без пулемета не могут сделать ни шагу. Откровенно говоря, в чем-то они были правы, но это лишь подтверждало – все делается, как надо. Да и вообще, после Наполеона, Гитлера или повешенного не так давно в полном составе сообщества мелких европейских фюреров, русские имели право на легкую паранойю.

Оружие-инструмент пригодилось буквально сразу же, когда они подъехали к изуродованной ударом носовой части планетолета. Как ни удивительно, но она, зарывшись в лед, осталась всего-то метрах в семистах от кормы, в то время как средняя, самая крупная часть корпуса улетела намного дальше. Два вездехода отправились прямо к ней, а машина Басова остановилась, и с нее, как в замедленной съемке, начали прыгать на лед спасатели. Разбежались, осматривая корабль, и уже через несколько минут доложили: проникнуть внутрь будет крайне сложно.

То место, в котором переломился британский планетолет, выглядело сплющенным так, будто некий разъяренный великан с размаху приложил по нему гигантским молотом. Сплошное нагромождение рваных металлических листов, перекрученных узлами балок, все еще местами искрящих проводов и прочего хлама. Словом, пробираться здесь в громоздком скафандре – дохлый номер.

Из всех люков над поверхностью льда остался всего один, до остальных было не добраться. Однако измятое и перекореженное железо согнуло так, что заклинило люк наглухо. Было еще несколько пробоин, однако и они тоже возможности доступа внутрь не давали. Оставался силовой вариант.

Обычно для проникновения внутрь такой вот раздолбанной в хлам техники используются всевозможные механические ножницы, мощные домкраты и еще куча узкоспециализированного оборудования. У спасателей оно имелось, но возиться с ним было долго и муторно. К счастью, люк располагался очень уж удобно. Оставалось только подвести вездеход поближе и развернуть башню.

Разреженная атмосфера Европы практически не рассеивала лазерный луч, но в упор целиться все же удобнее. Луч на четверть мощности, иначе можно натворить дел. Выстрел! Зеленоватая точка на пару секунд замерла на броне корабля, а потом металл под ней раскалился докрасна, брызнул искрами и потек. Все, теперь главное – не торопиться, аккуратно ведя ее по границе люка и медленно вспарывая металл.

Корабельная броня – штука довольно крепкая, но прототипы лазерных пушек как раз и создавались, чтобы ее вскрывать. Другое дело, позже выяснилось, что есть способы эффективнее, но от того наработки никуда не делись, спокойно перекочевав в иные отрасли и сохранив вложенную в них создателями чудовищную мощь. Пять минут – и все. Спасатели подскочили к стремительно остывающему разрезу (только разреженность кислородной атмосферы спасла от серьезного буйства пламени), ловко, как на учениях, подцепили люк примитивными, но от того не менее надежными и проверенными временем ломами. Дружно навалились, рывок… Измятый и оплавленный кусок железа вылетел, словно пробка из бутылки. Судя по отсутствию газового облака, отсек позади него был разгерметизирован уже давно. Плохо… Кто-то из спасателей подтвердил правильность хода мыслей Басова соленой тирадой, а потом несуразные, похожие на сгорбленных троглодитов фигуры в скафандрах полезли внутрь корабля…

Трупы начали выносить минут через десять. Одни скрюченные, обгоревшие, так, что бронепластик скафандров сплавился в единое целое с кожей. Другие – почти как живые, просто лежащие безвольными, изломанными грудами. Скафандры… Да, скафандры они надели все, вот только это не спасло ни от огня, ни от чудовищного удара. Стоило ожидать, если честно. О покойниках или хорошо, или ничего, конечно, но эти так и нарываются на эпитет. Поперлись куда не надо и когда не следует, идиоты.

Всего из корабля вытащили двенадцать человек. Сложили в ряд. Теперь пускай отцы-командиры решают, что с ними делать. То ли здесь хоронить, то ли вывозить – и тоже хоронить, только на кладбище. Какая, в принципе разница. Произошедшее хорошенько хлестнуло даже по видавшим виды спасателям. Все, никаких больше смешков, усталый вид, да и разговаривают только по делу. И Басов тоже молчал. В Китае приходилось видеть и не такое, но то – война, здесь же вроде как мирное время. Ирина тоже молчала и хоть не подавала виду, Басов откуда-то знал, что ее трясет в мелком-мелком ознобе. И лишь в углу кабины, всеми почти забытый, шепотом, неумело и невнятно из-за опухшего языка, матерился лейтенант. Пускай его, может, так человеку легче. Мальчишка ведь еще совсем.

– Ну что, выдвигаемся? – голос острослова-спасателя тоже звучал, будто потухший.

– А с ними что?

– Прикажут – вернемся. Сейчас я…

Что уж он собирался там сделать, для Басова так и осталось тайной, потому что там, куда ушли остальные вездеходы, сверкнуло, да так, что разом вспомнилось приснопамятное «Вспышка справа!». А потом в эфире раздался многоголосый матерный вопль.

Место падения корабля, возле центральной части корпуса. Это же время

Вездеходы ползли до места падения долго, и все успели раз двадцать пожалеть, что Басов отправился в другое место. Все же штатный геолог экспедиции – личность на диво разносторонняя. В том числе и в плане управления транспортными средствами. Отшучивается все, мол, на фронте научился. Может, и так, что воевал он – точно, Кузнецов вон его узнал. Интересно только, кем воевал.

Так вот, когда он шел во главе их отряда, двигаться получалось куда шустрее. Все же Басов ухитрялся находить дорогу там, где ее быть не могло. Сейчас же они тратили кучу сил, объезжая препятствия, а Павлов и вовсе опять чуть не перевернул машину. Паршивенько у него все же с вождением спецтехники, и то, что на полигоне он был не хуже остальных, как оказалось, мало что значило на практике. Не было у человека необходимого чувства пространства, да и малую гравитацию он учитывал погано. Иванову, человеку вроде бы куда более мирному, удавалось справиться с машиной заметно лучше, хотя и тоже не без огрехов.