– Мистер Соумс, если вам так тяжело…

– Нет. – Сэм заметил, как по его обветренной щеке скатиласькрохотная слезинка: словно капелька росы на утреннем солнце. – Простовоспоминания нахлынули. Какой он был, мой мальчуган! Это больно, мисс, новместе с тем и радостно. Ведь счастье и боль всегда рядышком.

– Я вас понимаю, – тихонько шепнула Наоми.

– Так вот, когда Дейв перевернул свои пакеты, из нихвыкатились бейсбольные мячи – их было штук тридцать. Не обычные мячи – накаждом из них было нарисовано лицо игрока бейсбольной команды «Канзас-Ситиройалз» из состава тысяча девятьсот восьмидесятого года. И не простонарисовано. Это были самые настоящие портреты. Мне не раз приходилось видетьработы Дейва – до того, как он начал пить, – но ни одна не могла сравниться сэтими. Все они были как живые – Вилли Айкенс и Фрэнк Уайт, Ю. Л. Вашингтон иДжордж Бретт.. Вилли Уилсон и Эймос Отис… Дэн Квезенберри со свирепым взглядом,как наемный убийца из старого вестерна… Пол Сплиторф и Кен Бретт.. Всех ясейчас и не вспомню, но Дейв изобразил всю команду, включая тренера, ДжимаФрея.

Не знаю, как Дейву это удалось, но он ухитрился смотаться вКанзас-Сити и заполучить у всех игроков автографы – каждый расписался на своеммяче. Кроме Даррела Портера, кэтчера. Он слег с гриппом, но поклялся, чтоподпишет свой мяч, как только очухается. И подписал.

– Ну и дела, – только и выдавил Сэм.

– Да, и это чудо сотворил Дейв, над которым наши жителипосмеивались и которого звали Грязнуля Дейв. Знаете, порой, когда я это слышу,у меня поневоле кулаки сжимаются. Я за Дейва готов кому угодно глоткуперегрызть! Как только вспомню, что он сделал для моего сынишки…

Сэм со стыдом подумал, что еще вчера называл Дейва не иначе,как Грязнулей. И посмеивался с Крейгом Джонсом и Фрэнком Стивенсом, глядя, какстарик толкает перед собой тележку со старыми газетами. Сэм почувствовал, чтощеки его заливает краска.

– Да, это был необычайный поступок. – Наоми снова погладилаСтэна Соумса по щеке, и Сэм заметил, что она плачет.

– Видели бы вы лицо моего сынишки! – мечтательно произнесСоумс. – Как он сидел в кровати и разглядывал своих любимцев в бейсбольныхшапочках. Описать я это не смогу, но и не забуду до своего последнего вздоха.Да, видели бы вы его мордашку…

Вскоре Джою стало совсем плохо, но он все равно смотрел потелевизору все игры «Ройалз». И с мячиками своими не расставался ни на минуту.Его кровать стояла у окна, и на подоконнике он устроил нечто вроде музея.Выстраивал в ряд девять мячиков с изображениями игроков, которые участвовали вматче. Стоило Фрею произвести замену питчера, Джой тут же убирал один мячик иставил на его место другой. И всегда сжимал в кулачке мяч с портретом игрока,который стоял с битой, готовый отбить подачу. Так что…

Стэн Соумс осекся и снова спрятал лицо в носовой платок. Сэмвидел, как судорожно вздымаются его плечи. Наконец Соумс успокоился.

– Теперь вы знаете, почему я согласился доставить вас вДе-Мойн. Как согласился бы забросить в Нью-Йорк или хоть на край света, если бытолько Дейв заикнулся об этом. Таких людей, как Дейв, в нашем мире больше днемс огнем не сыскать. Старина Дейв ведь слеплен из особого теста…

– И вы тоже, – произнес Сэм. Соумс улыбнулся – невесело,криво, – открыл дверцу «бьюика» и сказал:

– Спасибо вам. Только теперь надо поспешить, чтобы сциклоном не столкнуться. Не забудьте свои книжки, мисс Хиггинс.

– Не забуду, – пообещала Наоми, бережно прижимая к грудипакет. – Ни за что.

1

Через двадцать минут после взлета Наоми оторвалась отиллюминатора – она не переставала удивляться крохотным машинкам, которыемедленно ползли по тонюсенькой ленточке автострады, – и посмотрела на Сэма.Увиденное испугало ее не на шутку.

Сэм уснул, привалившись щекой к панели, но умиротворения вего лице не было; скорее он походил на человека, страдающего от мучительнойболи. Из-под плотно смеженных век медленно просачивались слезинки. Наоми хотеларастолкать его, как вдруг услышала дрожащий детский голос. Она ушам своим неповерила – так Сэм разговаривал во сне.

– Я в беде, сэр? – пропищал он.

Тем временем «навахо» очутился среди грозовых туч, иподнялась болтанка. Однако Наоми ничего не замечала. Она уже прикоснулась былок плечу Сэма, но в самый последний миг отдернула руку.

«Кто был ВАШ Библиотечный полицейский, Сэм? Это чудовищеопять его мучает», подумала Наоми. «Вы уж извините, Сэм, но я не могу васразбудить. Не сейчас. Мне кажется, вам уж лучше это перетерпеть. Простите меня,но досмотрите этот сон до конца. Только постарайтесь вспомнить его, когдапроснетесь. Вспомните.»

2

На глазах у Сэма Пиблса Красная Шапочка вышла из пряничнойизбушки и заторопилась к своей бабушке; но вместо бабушки ее поджидал там злойСерый Волк. Содрав с девочки скальп, он собирался полакомиться ее мозгами,которые выскребал из черепа длинной деревянной ложкой.

Да только что-то во сне не стыковалось: Красная Шапочкавдруг превратилась в мальчика, а пряничная избушка стала двухэтажным домом, вкотором маленький Сэм жил с матерью после смерти отца. И еще – вместо пирожковв корзинке лежала «Черная стрела» Роберта Льюиса Стивенсона.

Сэм прекрасно помнил, что прочитал ее, и очень внимательно.Вдруг он осознал: вовсе не к бабушке торопится, а в Сент-Луисскую библиотеку,причем спешка вызвана тем, что срок сдачи книги истек четыре дня назад.

Сэм как бы наблюдал за всем происходящим со стороны.

Вот Сэм-Красная Шапочка остановился на перекрестке,дожидаясь зеленого света. Вот он идет по Джонстаун-авеню с книгой под мышкой(уже без корзинки). Вот заходит в бакалейную лавчонку и покупает ириски«Солодка». Расплачивается долларовой бумажкой, а продавец отсчитывает девяностопять центов сдачи. Этого более чем достаточно, чтобы заплатить штраф. И вот онснова идет, жует ириску и приближается к библиотеке.

Сэм попытался криком предупредить мальчика. Осторожнее,мальчуган! Там волк! Не ходи туда! Тебя ждет волк!

Но мальчик продолжает идти, пожевывая свою конфетку. Вот онвышагивает по Бриггс-авеню, а библиотека – мрачная коробка из красного кирпича– высится уже совсем близко.

И тут Сэм-Красная Шапочка попытался вырваться из цепкихобъятий Морфея. Словно почувствовал близость Наоми и реального мира. Он дажеслышал мерный рокот двигателей «навахо», который тут же смешивался с гуломмашин на Бриггс-авеню, звяканьем велосипедных звоночков и чириканьем пташек впышных кронах зеленых вязов. Крепко зажмурившись. Сэм пытался оттолкнуть отсебя эти видения и вернуться в реальность: он знал, что способен пробитьсясквозь скорлупу иллюзий и вырваться на волю. И вдруг…