– По-моему, они вообще выглядят как новенькие, –расчувствовался Сэм.

– Это подарок?

– В некотором роде.

– Давайте я их заверну понаряднее; это не займет и минуты.

– Нет, спасибо, – отказалась Наоми. Обе книги обошлись им вдвадцать два доллара пятьдесят семь центов.

– Поверить не могу, – промолвил Сэм, когда они вышли измагазина и направились к машине. – Как все, оказывается, просто…

– Не волнуйтесь, – промолвила Наоми. – Дальше просто небудет.

8

По дороге в аэропорт Сэм спросил пилота, не расскажет ли оним про Дейва и бейсбольные мячи.

– Если это не тайна, конечно. А то любопытство, знаете,разбирает.

Соумс покосился на пакет с книгами, который Сэм держал наколенях.

– Меня вообще-то тоже от любопытства распирает, – призналсяон. – Давайте договоримся так. История с бейсбольными мячами случилась десятьлет назад, Я расскажу ее, если вы обещаете, что через десять лет расскажете мнеисторию с книгами.

– Договорились, – поспешила согласиться Наоми, сидевшаясзади. И тут же добавила то, что вертелось на языке у Сэма:

– Если, конечно, живы будем.

Соумс расхохотался.

– Точно… Как говорится, человек предполагает, а Господьрасполагает. Верно?

– Мало ли кому кирпич на голову свалится, – вырвалось уСэма.

– Вот именно, – сказал Соумс. – На моего единственного сынкав восьмидесятом году как раз такой кирпич и свалился. Под названием белокровие.Или лейкоз, как врачи говорили. Только, на мой взгляд, это и был пресловутыйкирпич.

– Господи, какая жалость! – всплеснула руками Наоми. – Как явам сочувствую!

– Спасибо. Я все себя уговариваю, что уже пережил это, новремя от времени тот кошмар возвращается, и мне остается только выть от боли.Наверное, у каждого в жизни есть такое, что остается с ним навсегда.

Такое, что навсегда остается с ним. Пойдем с-со мной,с-сынок… я полит-сейский. Я могу теперь домой пойти, сэр… штраф ведь уплачен,да?

Сэм прикоснулся к дрожащим губам дрожащими пальцами.

– Так вот, с Дейвом мы уже сто лет знакомы, – продолжилСоумс. – Мы выросли бок о бок, в школу вдвоем ходили, да и вообще пуд соливместе съели. Да и выпивали на пару крепко. Но вот только я потом завязал, аДейв не сумел… – Соумс сокрушенно покачал головой. – Пьяный или трезвый, Дейвбыл, пожалуй, лучшим из всех, кто встречался на моем пути. Правда, со временемтрезв он бывал все реже и реже, и мы постепенно отдалились друг от друга. Самыетяжкие дни наступили для него в конце пятидесятых. Тогда он вообще не просыхал.Затем стал посещать «АА», и ему чуть полегчало…

Я женился в шестьдесят восьмом. Меня так и подмывало позватьДейва дружкой на свадьбу, но я не решился. Кстати, заявился он к нам в итогетрезвый как стеклышко, но это было исключение.

– Понимаю, – кивнула Наоми, но Стэн Соумс расхохотался ей влицо.

– Сомневаюсь, чтобы такая чистая душа, как вы, могла понятьпроблемы горьких пьяниц, но и на том спасибо. Впрочем, даже пригласи я егодружкой, Лаура – это моя бывшая – костьми бы легла и воспрепятствовала этому.Как бы то ни было, Дейв пришел, а потом, уже когда мой сыночек Джой на светпоявился, мы стали встречаться почаще. Дейв вообще всегда относился к детишкамс каким-то удивительным теплом.

Случилось так, что сынишка мой просто бредил бейсболом.Альбомы с наклейками собирал, вкладыши от жвачек… даже просил спутниковуюантенну. Чтобы все матчи «Ройалз» смотреть. Он по-настоящему болел за «Ройалз».Уже в восемь лет не только всех игроков наперечет знал, но и их личныедостижения, как, впрочем, и игровые показатели едва ли не любого питчера вАмериканской лиге. Мы с Дейвом несколько раз водили его на игру. Для моегоребятенка это было все равно что по райским кущам прогуляться. Еще пару разДейв его сам захватывал – пока я вкалывал. Помню, однажды Лаура мне всю плешьпроела, что Дейв напьется как свинья, а ребенка бросит. Но ничего подобного ниразу не случилось. Насколько мне известно, находясь с мальчиком, Дейв за всевремя ни разу капли в рот не взял.

Мой Джой заболел, но самым страшным для него было то, что ондо самого лета на бейсбол ходить не будет, а то и вообще никогда. Это угнеталоребенка куда больше, чем сама болезнь. Когда Дейв пришел его навестить, Джой сплачем в этом признался. Дейв его обнял, как сейчас помню, прижал к груди исказал: «Ничего страшного, Джой.

Раз ты не можешь пойти на матчи, я тебе сам сюда „Ройалз“доставлю».

Джой страшно удивился и спросил: «Как, дядя Дейв, – пряможивьем?» Он всегда называл его «дядя Дейв».

«Живьем, наверное, не смогу, – ответил Дейв. – Но особойразницы ты не почувствуешь».

Подкатив к воротам гражданского терминала, Соумстребовательно погудел, и ворота распахнулись. Он проехал прямо к «навахо» и,заглушив двигатель, некоторое время молча сидел, потупившись.

– Я всегда знал, что Дейв необыкновенная личность, –промолвил он наконец. – Но до сих пор не могу понять, как ему удалось сотворитьтакое и быстро. Знаю только наверняка, что он несколько ночей не спал, ведь закаких-то десять дней управился…

Дейв знал, что мешкать нельзя. Врачи уже сказали: Джоюсчитанные дни жить осталось. У моего малыша шансов не было изначально. Слишкомуж поздно поняли, что с ним что-то не то. А эта зараза, она ведь как пожар…Словом, через десять дней Дейв пришел к Джою в больницу с двумя бумажнымипакетами.

«Ой, дядя Дейв, что там у вас?» – спросил мой малыш.

Настроение у него было плохое: уже вылезали волосы, а в тедни дети все поголовно носили длинные прически, иначе сверстники их за людей несчитали. Так вот, только он увидел дядю Дейва, как щечки сразу зарумянились иглазенки разгорелись.

«Как что? „Ройалз“, разумеется, – невозмутимо ответил Дейв. –Разве я тебе не обещал?» – И высыпал содержимое обоих пакетов прямо на постель.

Господи, я за всю жизнь не видел у своего малыша такойсчастливой мордашки! Она засияла, как рождественская елка… и… ох, дьявольщина…

Голос Стэна Соумса с каждой секундой становился все болеехриплым. Подавшись вперед, фермер-пилот навалился на рулевое колесо «бьюика» стакой силой, что взревел сигнал. Соумс вынул из заднего брючного карманаклетчатый носовой платок, вытер глаза, а затем с шумом высморкался.

Наоми перегнулась через верх спинки сиденья и прикоснулась кего щеке.