22 июня 1941 г. в военно-техническом и вообще экономическом отношении или правы Жуков и некоторые другие мемуаристы, возлагающие ответственность за военные поражения во многом на советскую промышленность; в какой степени был необходим в СССР перевод экономики на военный лад, если она еще до войны была ориентирована на оборону; если перевод был необходим, то следовало ли осуществить его раньше, например, с началом мировой войны; все ли возможности были исчерпаны; каким было соотношение количества и качества оружия и боевой техники Красной Армии и Восточного фронта вермахта 22 июня 1941 г.; в какой мере упомянутый перевод в 1941–1942 гг. был отягощен недостатками довоенного времени и неожиданно возникшей чрезвычайной задачей перебазирования производительных сил в безопасные районы; во что обошлось перебазирование; за счет чего и какой ценой было обеспечено небывалое по темпам и масштабам строительство одновременно с наиболее напряженными боевыми действиями; в какой мере были выполнены нероновские приказы Сталина уничтожать при отступлении Красной Армии все, что нельзя было вывезти, в какой мере эти приказы были оправданы. Советские специалисты до сих пор не изучили военно-экономического противоборства сторон. Показательно, что в статье «Экономика» энциклопедии «Великая Отечественная война» на одной странице говорится о том, что СССР вышел на первое место в Европе по объему промышленного производства. На другой — о превосходстве германского промышленного потенциала над советским. Нам не известно, как функционировал административный механизм в различных сферах экономики по сравнению с соответствующими процессами в других государствах, насколько эффективным было хозяйство различных стран, участниц войны.

Не раскрыта история принудительного труда в СССР предвоенных и военных лет. В свете новых данных необходимо осмыслить меры по укреплению трудовой дисциплины накануне и в ходе войны. Было ли оправдано привлечение к уголовной ответственности рабочих, служащих, учащихся ремесленных училищ за прогулы и опоздания на работу, хотя эти меры и приводят до сих пор в восхищение некоторых историков. Не изучен и голод в СССР в военные годы. Часть авторов по-прежнему отрицает его как массовое явление, признавая, что он был разве только в блокадном Ленинграде. Как официально признал президент СССР, здоровье народа было сильно подорвано. В целом внутреннее развитие СССР 1939–1945 гг. изучено очень слабо. Это относится в первую очередь к социальной политике, повседневной жизни на фронте и в тылу. Человек с его нуждами выпал из поля зрения и специалистов по экономической истории. Их внимание нарочито приковано к нескольким десяткам руководителей хозяйства и героев труда. Показательно, что в Англии, ФРГ и других странах в последние десятилетия появилась весьма развитая литература о будничной жизни, в том числе и во время войны[175].

Источники победы истолковываются в значительной степени по старой схеме: победа советского государственного и общественного строя, победа Красной Армии. Эта схема не позволяла понять, почему победили западные союзники, которые не имели такого «строя». Она сбрасывала со счетов, в частности, геополитические, демографические, психологические и иные факторы. Всегда выдвигавшиеся на первое место «преимущества социализма» лишь декларировались, историкам никогда не удавалось раскрыть их конкретные проявления, показать, как они действовали в различных сферах общества по сравнению с соответствующими процессами в других воевавших странах. И это не случайно, поскольку авторитарный общественный и государственный строй лишь по сталинским декларациям был социалистическим. Однако этой констатацией нельзя ограничиться. Нельзя сбрасывать со счетов социалистическую идею, овладевшую массами. По мнению Э. Фромма, «Сталинизм одержал свои победы в России и Азии именно благодаря притягательной силе идей социализма, которую испытали на себе значительные массы населения мира»[176]. Односторонними были и другие попытки Сталина определить источники победы. В упоминавшейся беседе с корреспондентом «Правды» (1952) главным, если не единственным источником «вождь» называл политический характер войны, ее популярность среди солдат. Впрочем, географический фактор «вождь» иногда признавал, например, в связи с защищенностью США двумя океанами[177]. Однако он умалчивал об огромных преимуществах СССР, обусловленных географическим положением, природными богатствами.

Предстоит, по нашему мнению, переосмыслить все традиционные версии источников победы СССР, в том числе единство советского народа, роль не Коммунистической партии, а коммунистов, различных их групп в зависимости от их отношения к сталинизму, его преступлениям. До сих пор лишь поставлены, но не решены проблемы соотношения людских и материальных резервов, роли в войне союзников СССР и Германии. Особо стоит вопрос о влиянии на ход войны традиционного патриотизма, социалистической идеи и тех деформаций, которые произвел сталинизм в идеологии, господствовавшей в обществе. Исследовать это тем более важно, что в последние годы в отечественную литературу перекочевало из крайне консервативной западной суждение о любви к «матушке России» как главном и даже единственном источнике. В наиболее нелепой форме это выражено, очевидно, В. Локтевым. По его мнению, в июне 1941 г. солдаты встретили «вероломного и сильного врага чуть ли не голыми руками». «Умрем, но не сдадимся» — этот девиз-заповедь будто бы испокон веков определял ратную сущность российского воинства. «Кто знает, может быть, и в этих словах, звучавших в предсмертном хрипе советских бойцов, заложена смысловая основа наших побед над завоевателями». К великому счастью, далеко не все умерли, а то некому было бы побеждать. Кроме того, миллионам вопреки формуле Локтева просто «не удалось» умереть — против своей воли они оказались в плену.

Особо стоит вопрос об «авторитарной системе как источнике победы». Он многогранен. Индустриализация и коллективизация в их сталинской форме ослабили или усилили оборону страны? Были ли другие пути решения этой кардинальной задачи? Была ли альтернатива полезной, по мнению некоторых авторов, «военной структуре государства-партии», которая «доказала свою эффективность в перебазировании промышленности, мобилизации экономики и организации ответного удара»? Как оценить те гигантские трудности, которые пришлось устранять и которые были созданы тем же Сталиным и его «структурами»? Насколько эффективным был страх перед карательными органами? Должно быть изучено место авантюристических и иных просчетов фашистского руководства в ряду источников победы СССР. До сих пор авантюризм агрессора упоминался лишь в связи с его поражением.

Итоги и особенно уроки войны изучены в СССР также неудовлетворительно, хотя им и был посвящен уже упоминавшийся 12-томный труд. Его авторы обошли молчанием все негативные итоги, в первую очередь укрепление сталинизма внутри страны, распространение его влияния на другие страны, цена победы. Изложение уроков было подменено самыми общими рассуждениями, которые не несут информации. Обойдено молчанием противоборство овладевшей массами идеи социализма и патриотизма со сталинизмом. Остались без ответа вопросы: как нынешние поколения могут использовать опыт военных лет в области экономики, управления обществом, внешней политики, мобилизации народов в экстремальных ситуациях, от какого наследства нужно отказаться. Не будут ли актуальными ныне