— Вам показалось, что он может использовать его вкачестве оружия?

— Ну это слишком конкретно. Я бы не рискнул утверждатьэто с полной определенностью.

— Значит, вы не отдали ему этот «слив-ган»?

— Не отдал.

— А что вы можете сказать о самом мистере Мандре? Клейнвскинул брови.

— Смею уверить вас, — вставил Диксон, — уменя есть все основания задать вам этот вопрос.

— Если честно, в нем столько же притягательного,сколько и отталкивающего. Без сомнения, это человек железной воли и острогоума, однако в его мировосприятии, безусловно, тонком и глубоком, есть что-то…ну, как бы это сказать, безнравственное, что ли.

— Он вам не объяснял, зачем ему «слив-ган»?

— Он сказал, что «слив-ган» интересует его какколлекционера, что он украсит его коллекцию смертоносных механизмов.

— Вы не могли бы сказать, к какой национальностипринадлежит мистер Мандра?

— Нет, знаете, не могу. Скажу вам больше — для меня этодо сих пор неразрешимая загадка. В его внешности и характере много восточного,однако я совершенно убежден, что он не китаец, как, впрочем, и не японец.

— Расскажите мне подробней о вашем впечатлении о нем.

— Знаете, в этом человеке странным, непостижимымобразом сочетаются какое-то безжалостное коварство и трагическое сознание того,как много потерял он в жизни, употребив свои замечательные природныеспособности во зло. Взять, к примеру, эту коллекцию смертоносного оружия, окоторой он так печется, она как нельзя лучше отражает его личность, необычайнояркую и вместе с тем зловещую.

— Что вы имеете в виду? — выпалил Диксон, в егоглазах вспыхнул живой интерес.

— Я обратил внимание на то, — объяснилКлейн, — что в его коллекции нет привычных видов оружия — ружей, скажем,пистолетов, — что в ней все больше какие-то хитрые, замысловатые, я быдаже сказал, тайного, бесшумного действия предметы убийства — кинжалы, которыеможно спрятать в рукаве, особенные трубки с отравленными стрелами, шелковыеудавки и прочие такие штуки. Разумеется, все это я говорю, предполагая, что высчитаете мои впечатления о личности мистера Мандры исключительно важными, чтобыв обязательном порядке потребовать от меня ответа, — подытожил Терри.

Прокурор утвердительно кивнул.

— Вы не видели Джекоба Мандру этой ночью? —спросил он.

— Нет.

— А накануне?

— Нет.

— Вы не в курсе, знала ли его мисс Рентон?

— Не имею ни малейшего представления.

— А знала ли мистера Мандру Синтия Рентон?

— Нет.

— Не упоминали ли сестры когда-нибудь о портретеМандры?

— О портрете?

— Да, о портрете.

— Нет.

— Вы когда-нибудь разговаривали о Мандре с кем-либо изсестер Рентон?

— Нет.

— Квартиру мисс Альмы вы покинули ночью?

— Поздно ночью, — уточнил Клейн, — междучасом и двумя или часом и часом тридцатью. Она пригласила меня на чашку чая.

— Не знаете, видела ли она вчера вечером или сегоднярано утром Джекоба Мандру?

— Думаю, что не в силах ответить на ваш вопрос. —Что значит не в силах?

— Согласитесь, я же не могу рассказать вам о том, чтоона делала, когда меня не было с ней, хотя, конечно, могу с полной уверенностьюутверждать, что, пока я находился в квартире мисс Альмы, Мандры там не было.

Диксон пристально смотрел на Терри Клейна, от улыбки на еголице не осталось и следа.

— Пожалуй, вам интересно было бы знать, — медленнорастягивая слова, произнес Диксон, — что Джекоба Мандру убили сегодня раноутром, приблизительно в три часа. В сердце у него обнаружили металлическуюстрелу. Выстрел, судя по всему, не произвел никакого шума и был совершеннонеожиданным, из чего можно заключить, что убийство было совершено из оружиянаподобие «слив-гана», который вы, мистер Клейн, только что описали.

Прокурор посмотрел прямо в глаза Терри Клейну. Клейна это,однако, ничуть не смутило: ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Нет, — сказал он, — все это меня совсем неинтересует.

— У меня есть основания полагать, — продолжалпрокурор, — что в квартире Мандры чуть за полночь побывала какая-томолодая красивая китаянка.

— В самом деле? — вежливо откликнулся Терри.

— Если не ошибаюсь, среди ваших знакомых есть немалокрасивых девушек из добропорядочных обеспеченных китайских семей?

— Да, вы правы.

— Мог ли кто-нибудь из этих знакомых вам девушек зайтик Мандре в столь поздний час?

— Ваш вопрос, — почти с упреком ответилТерри, — содержит в себе ответ. В такой час ни одна девушка из приличнойсемьи к Мандре зайти не могла.

— Н-да, — прищурив глаза, протянул Диксон, —совсем не заметно, чтобы вы хотели помочь нам в этом деле, мистер Клейн.

— Почему? Я ведь не оставил без ответа ни один из вашихвопросов.

— Однако ко всему, о чем мы говорим, вы относитесь, какбы это сказать… с прохладцей, что ли, с какой-то отстраненностью…

— Напротив, я был с самого начала настроен на дружескийлад и даже готов был откровенничать с вами, вы же меня остудили, намекнув, чтонаша беседа носит сугубо официальный характер и что всякие лирическиеотступления здесь неуместны. А теперь вы вдруг заговорили о какой-то прохладце,об отстраненности.

Диксон вдруг как-то изменился в лице. Он был явно сбит столку. Холодный, подчеркнуто официальный тон Терри озадачил и задел прокуроране меньше, чем те язвительные замечания, которые сделал Терри по поводу егоспособности к «концентрации».

— Похоже, что вас совсем не волнует это загадочноеубийство, — укоризненно сказал он.

— Простите, а с какой, собственно, стати оно должноменя волновать?

— Не исключено, что к этому убийству имеет отношениемисс Рентон.

— Почему бы вам тогда не задать все эти вопросы самоймисс Рентон?

— Потому что, к сожалению, ее не могут разыскать. Онане ночевала у себя дома, нет ее там и сейчас. И никто из ее друзей не знает,где ее искать.

— Тогда, может быть, я смогу как-то прояснить ситуацию,если задам вам предварительно несколько вопросов. Есть ли основанияподозревать, что мисс Рентон действительно причастна к убийству Мандры?

— На этот вопрос я пока отвечать не стану, —заявил Диксон.

— Есть ли основания предполагать, что этой ночью онабыла у Мандры?