— Да, да… — пробормотал Клейн. Казалось, последняяфраза прокурора крайне удивила его.

— Вероятно, это было после часа, — подсказалДиксон.

— Да, вероятно, это было именно так, — согласилсяКлейн, всем своим видом стараясь показать, как он рад, что хоть в чем-то можетсогласиться с собеседником.

— Но двух еще не было?

Клейн надул щеки и задумчиво произнес:

Так трудно быть точным в таком деле, мистер Диксон!

— Может статься, что вы ошибаетесь на целый час, —в голосе прокурора прозвучала какая-то зловещая нотка, — мне же нужнамаксимальная точность. Я считаю, что вправе получить от вас ответ на этотвопрос, более того, я обязан предупредить вас, что от вашего ответа многоезависит, в том числе и для вас.

— И все же я вряд ли могу быть более точным, —сказал Клейн.

— Но это было до трех часов ночи? — продолжалнастаивать Диксон.

— Да, пожалуй, вы правы. Действительно, скорее всегоэто было где-то между часом и двумя.

Прокурор с облегчением вздохнул.

— Вы знакомы с Джорджем Леверингом? — спросил он.

— Да.

— Вы хорошо его знаете?

— Знаю, что он женился на одной из сестер Рентон, натой, что потом умерла.

— Ну а еще что-нибудь?

— Пожалуй, нет. Человек этот для меня особого интересане представляет.

— Для вас, может, и не представляет, а вот для меня… —Паркер Диксон скептически усмехнулся. — Так, может, все-таки что-нибудьскажете о нем?

— Нет. Думаю, что нет.

— Верно ли, что Синтия Рентон, сестра Альмы, никак несвязана с ним, но что на Альму она оказывает давление и выкачивает из нее«существенные вспомоществования»?

— К сожалению, — с достоинством произнесТерри, — мисс Рентон не посвящает меня в свои финансовые дела; как нистранно, она предпочитает вести их исключительно самостоятельно.

— Ладно, ладно, мистер Клейн, — холодно бросилпрокурор, — я что-то не вижу оснований для сарказма.

Терри не произнес ни слова. Его молчание, однако,красноречивей всяких слов свидетельствовало о том, что он так не считает.

Прокурор как бы невзначай потянулся к перламутровой кнопкена краю стола и едва заметным движением нажал на нее. Его взгляд по-прежнемубыл направлен на Клейна. Терри смотрел прокурору прямо в глаза, и все же этопочти неуловимое движение Диксона не ускользнуло от него: краешком глаза онзаметил, что Диксон четыре раза нажал на кнопку и словно подал кому-то сигнал —два длинных и два коротких звонка.

Прокурор выдвинул ящик письменного стола, в котором лежалотчет, и, бросив туда платочек, задвинул ящик обратно.

— Что ж, я думал, вы проявите больше желания ксотрудничеству, — сказал он.

— Я отвечаю на все ваши вопросы, — возразилКлейн. — Сотрудничество предполагает некую определенную общую цель.

Прокурор чуть замешкался, но спустя мгновение перешел врешительное наступление.

— Вы знаете Джекоба Мандру, посредника в делах,связанных с поручительством? — сухим официальным тоном спросил он.

— Да, знаю.

— Вы знали его еще до своего отъезда в Китай?

Терри постарался использовать этот сухой формальный тон каксвоего рода барьер, через который прокурор, будучи лицом официальным,прорваться не сможет.

— Нет. Я познакомился с ним после своего возвращенияоттуда. Мне хотелось выяснить, насколько этот Мандра соответствует моемупредставлению о нем, вот мы и встретились.

— Зачем?

— Он написал мне письмо, в котором просил достать емунекий предмет и предлагал за эту услугу весьма существенное вознаграждение.

— Что за предмет?

— Я бы предпочел, чтобы на этот вопрос вам ответил саммистер Мандра.

— К сожалению, это невозможно.

— «Невозможно» — очень конкретное слово. Прокурор никакне отреагировал на это замечание Терри.

— И все же, мистер Клейн, предмет, о котором выупомянули, случайно, не «слив-ган»?

Терри помедлил секунд пять, потом сказал:

— Да, «слив-ган».

— Вы могли бы рассказать подробней, что, собственно,это такое — «слив-ган»?

— Это полая бамбуковая трубка с мощной пружиной исобачкой, спускаемой посредством нажатия. В трубку вставляется стальная стрела,пружина отводится до полного сжатия, пока не сработает защелка, удерживающаяее. Длина самой трубки дюймов десять. Ее легко можно спрятать в широком рукаве,который характерен для китайской одежды, независимо от того, кому онапринадлежит — мужчине или женщине. Достаточно надавить рукой на стол иликакую-либо другую твердую поверхность, как стрела мгновенно высвобождается.

— Это смертоносное оружие?

— Еще какое смертоносное!

— То есть им можно убить человека?

— Для того оно и предназначено.

— Так вы выполнили просьбу мистера Мандры — послали емуэто оружие?

— Нет.

— Почему?

— Во-первых, потому, что такие вещи — великая редкость,это своего рода антиквариат. Я же ездил в Китай вовсе не для того, чтобызаниматься там поисками антикварных вещей.

— Значит, вы виделись с Джекобом Мандрой уже послевашего возвращения из Китая?

— Да.

— Когда именно?

— Спустя неделю после того, как вернулся. Я заглянул кнему на Стоктон-стрит, мы посидели часок за чашкой чая.

— Вы вроде бы упоминали, что намеревались проверитькакие-то свои впечатления?

— Да.

— Что это были за впечатления?

— Простите, — заметил Клейн, — но я непонимаю, почему вы задаете мне подобные вопросы. Что, в этом есть какая-тонеобходимость?

— Да, есть, мистер Клейн.

Клейн вздохнул:

— У меня имеется собственный «слив-ган». Если бывпечатление, которое произвело на меня письмо мистера Мандры, не подтвердилось,я бы просто подарил ему этот «слив-ган».

— Так вы подарили ему эту штуку?

— Нет.

— Из-за того, что ваше впечатление все-такиподтвердилось?

— Да.

— А вы не могли бы сказать, какое именно впечатлениепроизвел на вас мистер Мандра?

— Я не был абсолютно уверен, — сказалКлейн, — что этим человеком двигало естественное для коллекционера стремлениеприобрести редкую вещь.