«Он ни с кем не считался», – вспомнила миссис Сент-Винсент ипогрузилась в свои мысли, не слушая более сына, который, бросив еще несколькофраз в том же духе, выскочил из гостиной.

Через какое-то время миссис Сент-Винсент пришла в себя исразу забеспокоилась: куда ушел Руперт? Что он собирается делать? Она не понялаего последних слов. Может быть, он пошел в полицию? Она быстро поднялась ипозвонила. Квентин, как всегда, появился тут же.

– Мадам звонили?

– Да. Войдите, пожалуйста, и закройте дверь.

Он повиновался. Некоторое время она стояла молча, пристальноглядя на него.

«Он был всегда так мил со мной, – думала она. – Дети многоене способны понять. То, что предполагает Руперт, – просто нелепость, но, сдругой стороны... могло случиться, что какая-то доля правды в этом есть. Каксудить? Как знать? Я поклялась бы своей жизнью, что передо мной очень честный ипорядочный человек!»

– Квентин, – начала она, волнуясь и краснея. – Мистер Руперттолько что вернулся. Он был в деревне по соседству с Кинг-Чевиэт... – Оназамолчала, увидев, что он невольно вздрогнул. – Он видел там кое-кого... –продолжала она спокойно.

Квентин снова обрел свое обычное хладнокровие, но не сводилглаз с женщины. Лицо его было по-прежнему приветливо, но оно уже не было лицомслуги. Он помолчал и потом спросил слегка изменившимся голосом:

– Почему вы говорите мне об этом, мадам?

Она не успела ответить: дверь с грохотом распахнулась, и вкомнату ворвался Руперт, таща за собой человека с небольшими бачками. Квентин!То был... тоже Квентин!

– Вот настоящий Квентин! – объявил Руперт. – Он ждал меня втакси. А теперь, Квентин, посмотрите на этого человека и скажите, не он лиСэмюэл Лоу?

Торжество молодого человека длилось недолго. НастоящийКвентин выглядел несчастным, пристыженным, в то время как другой улыбался, нескрывая своей радости. Подойдя к своему двойнику, он дружески хлопнул его поплечу:

– Отлично, Квентин! Что уж скрывать, все равно рано илипоздно... Вы можете сказать, кто я.

Тот выпрямился.

– Этот джентльмен, – укоризненно произнес он, – мой хозяин,лорд Листердейл.

Теперь и Руперт окончательно растерялся. Раскрыв отудивления рот, он пытался понять, что произошло, но тут почувствовал, что еготихонько подталкивают к двери.

– Все в порядке, мой мальчик! Ничего страшного не произошло.Но я хочу поговорить с вашей матерью. Вам удалось сорвать с меня маску, это былахорошая работа.

И Руперт оказался в коридоре перед закрывшейся дверью, а вэто время настоящий Квентин пустился в объяснения.

Лорд Листердейл стоял перед миссис Сент-Винсент.

– Я хочу, чтобы вы поняли меня! Я долго вел безумноэгоистичную жизнь, любил лишь себя одного. И вот однажды решил, что долженизмениться и стать альтруистом. Начал я с субсидирования самых невероятных дел,но потом почувствовал необходимость сделать что-то доброе конкретным людям.Может быть, одному человеку... Я всегда жалел тех, кто не умеет просить ипредпочитает страдать молча, – благородных бедняков. Я владею, как вы знаете,несколькими домами, и мне пришла в голову мысль предоставить их в распоряжениетех, ну... кто в них нуждается и может их по достоинству оценить. Квентин нетолько дворецкий – он мой друг, и он разрешил мне воспользоваться его именем...Я, должен заметить, всегда был склонен к актерству. И вот однажды вечером всвоем клубе я все обдумал. Поехал прямо к Квентину и ввел его в курс дела.Когда я понял, как раздули историю с моим исчезновением, то устроил все так,чтобы пришло письмо из Экваториальной Африки, в котором содержались инструкциимоему кузену Морису Кэрфаксу. Вот и все, мадам, или почти все...

Он замолчал и жалобно взглянул на свою слушательницу. Онатвердо выдержала его взгляд.

– У вас родилась очень милосердная идея, лорд Листердейл. Ия... я вам бесконечно признательна. Но вы, надеюсь, понимаете, что теперь мы неможем здесь оставаться.

– Я так и подумал, – сказал он. – Гордость не позволит вампринять то, что кажется милостыней.

– Это и есть милостыня.

– Нет, потому что я кое-что попрошу в обмен.

– Что же именно? – с удивлением спросила миссисСент-Винсент.

– Все!

Голос его был тверд и решителен; так мог говорить человек,привыкший командовать и подчинять себе других.

– В двадцать три года, – продолжал он, – я женился надевушке, которую любил. Через год она умерла. С тех пор я живу один. Я всегдажелал встретить женщину... женщину моей мечты...

– Неужели меня? – прошептала она. – Я уже не молода... и непривлекательна.

Лорд засмеялся:

– Говорите, не молоды? Да вы моложе своих детей! А вот я –стар, и с этим уже ничего не поделаешь.

Она, в свою очередь, рассмеялась:

– Вы? Вы – мальчишка, любящий карнавалы и переодевание!

И миссис Сент-Винсент протянула ему руки.

– До свидания, дорогая.

– До свидания, милый.

Аликс Мартин стояла, склонившись над маленькой калиткой,наблюдая за удаляющейся фигурой мужа, который шагал по дороге в сторонудеревни.

Вскоре он скрылся за поворотом, но Аликс по-прежнему стоялав той же позе, рассеянно приглаживая свесившийся на лицо каштановый локон;взгляд ее был рассеянным и мечтательным.

Аликс Мартин не была ни красивой, ни, строго говоря, дажехорошенькой. Но ее лицо – лицо женщины не первой молодости – светилось такойлюбовью и нежностью, что бывшие коллеги по работе едва ли узнали бы ее. Ведьмисс Аликс Кинг была опрятной и деловитой девушкой, с резковатыми манерами,вполне практичной и прозаичной.

Аликс прошла суровую школу жизни. С восемнадцати до тридцатитрех лет она содержала себя (а первые семь лет – и мать-инвалида), работаямашинисткой-стенографисткой. Борьба за существование ожесточила мягкие черты еедевичьего лица.

Правда, у нее было некое подобие романа с Диком Уиндифордом– клерком из ее конторы. Будучи истинной женщиной, Аликс всегда знала, что онлюбит ее, хотя и не обнаруживала своей осведомленности. Внешне они былидрузьями, и только. Скудного жалованья Дика едва хватало на то, чтобы оплачиватьучебу младшего брата. О браке ему нечего было и помышлять.