Как правило, мне глубоко безразлично, какую одежду он носити на чем приезжает в школу, и все же сейчас у меня что-то больно сжимаетсявнутри, и отмахнуться, никак не выходит. Дурное предчувствие — Деймен на этомне остановится. У внезапного преображения веские причины, это не просто актдоброй воли ради экономии природных ресурсов и заботы об окружающей среде. Нет,похоже, Деймен себя убедил, что, отказавшись от дорогих его сердцу вещей, онкаким-то образом уравновесит свои прошлые поступки.

— Ну, пошли?

Он с улыбкой берет меня за руку, и в ту же секунду раздаетсязвонок. Деймен уводит меня прочь, а Майлз и Хейвен теперь три урока подрядбудут обмениваться эсэмэсками в попытках выяснить, что же с ним творится.

Мы идем по коридору, моя рука лежит в его руке, затянутой вперчатку.

Спрашиваю шепотом:

— Что происходит? Что на самом деле с твоей машиной?

Он пожимает плечами.

— Я же сказал — она мне не нужна. Совершенно излишнеебаловство, а я не намерен больше... себя баловать. — Он смеется, а увидев, чтоя не отзываюсь на его смех, качает головой. — Не смотри так серьезно! Подумаешь,важность. Как только я понял, что эта машина не так уж мне необходима, я поехалв один из районов победнее и оставил ее поблизости от дороги. Кто-нибудьподберет.

Сжав губы, я смотрю прямо перед собой и жалею, что нельзязабраться к нему в голову. Увидеть бы недосказанное и понять, в чем все-такидело. Пусть он с самым небрежным видом пожимает плечами — от этого все, что онтут наговорил, не становится яснее.

— Ладно, хорошо. Если тебе взбрело в голову... Ради бога,развлекайся.

Я дергаю плечом в полной уверенности, что все совсем неладнои не хорошо. Правда, у меня ума хватает не говорить об этом вслух.

— А как ты будешь теперь перемещаться по городу? Мы ведь вКалифорнии, здесь без машины никуда.

Деймена явно забавляет моя тирада.

— Чем плохо ездить на автобусе? Он бесплатный.

Ушам не верю! С каких это пор вы стали беспокоиться о платеза проезд, мистерЯ-выигрываю-миллионы-на-скачках-и-все-что-понадобится-могу-сотворить-из-ничего?...Я с запозданием спохватываюсь, что забыла поставить щиты.

— Вот как ты обо мне думаешь? — Деймен, явно обиженный,останавливается у входа в класс. — В твоих глазах я всего лишь пошлый,корыстный, самовлюбленный потребитель?

— Нет! — кричу я, вцепившись в его руку.

Если честно, я и в самом деле имела в виду нечто подобное.Только не в смысле: «Мой парень — копия Стейши мужского пола», а скорее: «Мойпарень умеет ценить красивые стороны жизни».

— Я просто... — Жаль, что мне не хватает красноречия, ивсе-таки я не отступаю: — Наверное, я просто никак не могу тебя понять. Аперчатка тебе зачем? — Я приподнимаю повыше его руку в кожаной перчатке.

— Разве не очевидно? — Деймен качает головой и тянет меня кдвери.

Я упираюсь. Не очевидно. Сплошная бессмыслица! Дейменостанавливается, уже взявшись за ручку двери, и говорит с обидой:

— Я думал, это хорошее временное решение. Но, возможно, тывообще не хочешь, чтобы я к тебе прикасался?

Нет!.. К нам приближаются одноклассники, поэтому я перехожуна телепатическую речь и мысленно напоминаю Деймену, как трудно мне было впоследние три дня избегать физического контакта. Я делала вид, чтопростудилась, хотя мы оба знаем, что вообще никогда не болеем, и придумываладругие идиотские предлоги. Мучение, да и только. Когда у тебя такойпотрясающий, сексуальный, невероятный бойфренд, а ты даже дотронуться до негоне можешь, — это же самая чудовищная пытка.

— Я понимаю, нам нельзя рисковать, даже случайно нельзяприкасаться к открытой коже и так далее, и все-таки, тебе не кажется, что этовыглядит очень уж... странно? — шепчу я, едва мы снова остаемся в коридореодни.

— Ну и пусть. — Он смотрит мне в глаза, открыто и искренне.— Мне безразлично, что думают другие. Для меня имеешь значение только ты.

Он сжимает мои пальцы и силой мысли распахивает дверькласса. По дороге к своим партам мы проходим мимо Стейши. Хоть я и не видела еес самой пятницы, когда она очнулась от колдовства Романа, я уверена, что еененависть ко мне нисколечко не ослабла. Я уже готовлюсь перешагнуть через сумку— Стейша каждый раз бросает ее на пол в проходе, рассчитывая, что я споткнусь.Нет, сегодня она не повторяет надоевший прием — ее слишком поразил новый обликДеймена. Стейша неторопливо осматривает его с головы до пят и тут же начинаетосмотр сначала.

Пускай на этот раз она позволила мне пройти спокойно, всеравно нельзя расслабляться. Стейша ясно дала понять, что ее отношение ко мненикогда не изменится. Подозреваю, она сейчас еще злее, чем всегда, а эта маленькаяпередышка — всего лишь затишье перед бурей.

— Не обращай внимания, — шепчет Деймен, придвигая свою партупочти вплотную к моей.

Я киваю — не обращаю, мол, — хотя на самом деле, есличестно, это не в моих силах. И хотела бы притвориться, будто не замечаю Стейшу,да не могу. Вот она сидит впереди, и я ни о чем другом даже думать не в состоянии.Я заглядываю в ее мысли — хочу узнать, что все-таки между ними было. Я понимаю:ухаживания, поцелуи и объятия — это злое колдовство Романа. Понимаю, Деймендействовал не по своей воле. Но факт остается фактом: губы Деймена прижималиськ ее губам, его руки скользили по ее телу. Наверняка дальше дело не пошло, авсе-таки мне было бы легче, будь у меня хоть какие-нибудь доказательства.

И пусть это безумие и полный мазохизм — я не успокоюсь, покане доберусь до ее воспоминаний и не вытащу на свет все до единой ужасные,мучительные подробности.

Я готовлюсь нырнуть глубже, докопаться до самой сердцевиныее разума, и тут Деймен сжимает мою руку.

— Эвер, остановись! Пожалуйста, не мучай себя. Я уже сказал— там нечего видеть.

Я сглатываю комок в горле, не сводя глаз с затылка Стейши,которая в это время сплетничает с Хонор  и Крейгом. Едва слышу слова Деймена:

— Ничего не случилось. Там было совсем не то, ты думаешь.

— Ты же вроде все забыл?

Я оборачиваюсь, и мне сразу становится стыдно — Дейменсмотрит на меня с такой болью...

— Пожалуйста, поверь мне. — Он вздыхает. — По крайней мерепостарайся поверить. Хорошо?

Я делаю глубокий вдох. Поверила бы, если могла.

— Серьезно, Эвер! Сначала ты не могла пережить мои любовныеприключения шестисотлетней давности, а теперь терзаешься из-за прошлой недели?— Он хмурит брови и наклоняется ближе. — Я знаю, тебе невероятно больно. Японимаю, правда. Но что сделано — то сделано. Я не в силах изменить прошлое.Роман специально это подстроил. Не дай ему победить!