— В прошлую нашу встречу ты звал меня тэнни, наследник мостов, — ответила я, не оборачиваясь. — Но тогда ты скрывал своё имя.

— А-а, прекрасная тэнни с постоялого двора! — засмеялся юноша и, опровергая свои слова, уселся рядом со мной. — Ну, не суди строго, в таком деле и мимми будешь как тэнни звать, лишь бы не прогнала. А как ты узнала, кто я такой?

— О тебе вся округа толкует, Рейнеке-маг, — засмеялась я в ответ, при звуках волшебного голоса забывшая свою досаду. — Ты ведь назвал мне своё настоящее имя.

— Никакой почтительности, — посетовал наследник северного моста. — Тебя не смущает ни имя моего отца, ни моё ремесло. Тебе ведь сказали, что я принят в Чёрный орден?

— Сказали, — помедлив, признала я. — Да я и сама знаю, видела ж на тебе знак вашего ордена. Но что мне с того?

— И не боишься? — хмыкнул волшебник.

— Нет, — спокойно ответила я. — Чего мне бояться?

— Что ж ты сбежала тогда? — недоверчиво спросил Рейнеке.

— Ветер переменился, — честно призналась я. Как и следовало ожидать, человек принял мои слова за иносказание.

— Скажи мне своё имя. — предложил он, меняя тему разговора. — Не могу я звать тэнни бродячую женщину, а керли для тебя слишком низко.

— По мне — так хоть мимми, — пожала плечами я. — Но коли желаешь — зови меня Ликой, на это имя я отзываюсь.

— Странно ты разговариваешь, — отметил наследник тэна. — Чудно. Каким ветром тебя сюда занесло?

— Попутным, — улыбнулась я. — Ежели не прогоните, так поживу здесь немного, а нет — дальше пойду.

— Прогнать такую красавицу! — шутливо возмутился юноша. — Не бойся, пока я здесь, ты можешь оставаться у нас сколько захочешь. Где ты поселилась?

Я указала направление.

— У серых? — поразился волшебник. — И ты шла сюда целую стражу, одна, пешком?

— Я всегда хожу одна и пешком, — резковато ответила я, и магу осталось только пожимать плечами.

— И что привело тебя сюда? — спросил он. — Только не говори, будто пришла за ветром!

— Не скажу, — пообещала я: ветер всю дорогу ветер толкал меня в спину.

— А что же? — не отставал Рейнеке. — Или пришла проведать старого знакомца?

Вместо ответа я кивнула на арфу.

— Вот. Сильфова арфа. Я хотела послушать.

— И всё? — уточнил юноша, но я нахмурилась. — Достойная причина, врать не буду. Я помню, ты любишь музыку, хоть на край света за ней пойдёшь.

Говоря это, маг пристально вглядывался в моё лицо. Что он хотел там увидеть — стыд, страх, восхищение? Я не знала, и спокойно выдержала этот взгляд.

— Да, — признала я. — Дороже музыки ничего нет. Но эта арфа особенная.

— Это же просто ветер, шевелящий струны, — поморщился человек.

— Да, — не стала спорить я. — Просто ветер.

— А, ты тоже слышала эту басню, будто на таких арфах играют сильфы? — понял волшебник. — Ну, так это вздор! Во-первых, ни одного сильфа ещё никто не видел. Я так думаю, это выдумка эльфов, добрый народец вечно рассказывает байки.

— А во-вторых? — спросила я, изо всех сил стараясь не засмеяться.

— Ну, а во-вторых, если бы они и были, эти сильфы, зачем бы они слетались к нескольким натянутым на дереве струнам? Неужто нельзя найти другого места?

— Не знаю, — рассеянно ответила я, угадывая в воздухе движение. Еле слышным смехом зазвенели колокольчики, а затем арфа заиграла с новой силой, и ветер принялся играть моим волосами.

— Ты так говоришь, будто всё остальное ты знаешь, — нахмурился волшебник.

— Нет, — успокоила я его. — Я знаю не всё.

— Любите вы, девушки, загадки, — проворчал мой собеседник. — Ну-ка, скажи мне, Лика, знаешь ли ты, где будешь через декаду?

— Знаю, — засмеялась я. — Здесь. И ещё три декады я буду здесь. Не прогоните? Я уйду за декаду до… хм.

Я осеклась. Вряд ли человеку известен праздник добрых ветров, перед которым я должна была найти эльфов.

— И куда ты пойдёшь? Опять за ветрами? — не отставал волшебник.

— Нет, — покачала головой я. — Ветра тут не помощники. Я пойду искать добрый народец.

— Эльфов? — присвистнул человек. — И что же ты у них забыла?

— Своё слово, — честно ответила я, и человек снова засвистел.

— Неужто руку эльфу отдашь? — поинтересовался он.

— Зачем им моя рука? — удивилась я. — Неужто других дел к доброму народцу быть не может? Я задолжала им услугу, и сейчас пойду возвращать.

— Даже так? — поднял брови мой собеседник. — Так это правда, будто эльфы ничего не делают даром?

— Правда, — тяжело вымолвила я. — Они щедро награждают за доброе и жестоко взыскивают за злое. А если просить их о незаслуженном, строго спросят потом.

— И какую услугу ты им задолжала? — продолжал сыпать вопросами волшебник. Я удивлённо нахмурилась: разве у людей принято так жадно выспрашивать? Моё сердце сжало предчувствие беды.

— Возвращение домой, — тем не менее честно ответила я.

— И как, обманули? — деловито уточнил Рейнеке.

— Зачем обманули? Вернули. Только потом так же вернули обратно: не смогла я дома выполнить их желание. Сейчас вот ищу, коли исполню, добрый народец мне поможет.

— Вот оно как, — задумчиво потянул мой собеседник. — И ты, конечно, пойдёшь одна и пешком?

— Разумеется, — удивилась вопросу я. — Как мне ещё прикажешь идти?

— Ты могла бы пойти со мной, — предложил маг, и я поднялась на ноги. Подул сильный ветер.

— Нет, — отрезала я и хотела идти прочь, но человек удержал меня за край платья.

— Не прогоняй меня так легко! Неужели тебе не нужна защита в пути?

— Нет, — снова ответила я. Что-то изменилось в мире, стоило магу высказать своё предложение. Так бывает во сне, когда смотришь на человека и вдруг понимаешь: он именно тот, кто тебе нужен. Но если бы Рейнеке мог об этом знать, он бы не обрадовался. Мне хотелось дать человеку шанс избежать уготованной судьбы.

— Ну, тогда, может, спутник? — предложил волшебник, в шутливом отчаянии прижимая край платья к губам.

— Нет.

— Лика! — угрожающе выговорил маг. — Возьми меня с собой, пока я добром прошу!

— Я ещё не покидаю этих мест, — ответила я, глядя на волшебника сверху вниз. — Спросишь меня через три декады. Но я не так уж легко меняю свои решения.

С этими словами я выдернула подол из рук человека и пошла прочь. К концу этой стражи в ложе Серого ордена как раз будет готова дневная трапеза.

Музыка зазвучала к ночи, и я невольно поразилась упорству волшебника. Зачем? На что я ему сдалась? Он пел под самыми моими окнами, ничуть не смущаясь тем, что творит чёрную магию в вотчине серых. Серые маги, впрочем, не торопились возмущаться. Или не замечали безобразия, или не желали связываться с наследником здешних земель.