– А глянь наверх! – Мальчишка указал пальцем на потолок, закачавшись и с трудом сохранив равновесие. – Это вид неба вокруг Основного Страумли. Я помню его еще с той поры, как мы жили там, до Высокой Лаборатории. Я ходил в начальную школу, у меня были друзья там. – Тимор покинул Основной Страумли в возрасте четырех лет; удивительно, как воспоминания удержались.

– Это чудесно, Тимор.

– Нет, это просто прекрасно! Спасибо, что построила все это для нас.

– Не я одна, – заметила Равна.

В самом деле, ее участие свелось практически к нулю. Большую часть дизайнерских изысков предложили и реализовали Невил с друзьями, но Невил полагал, что конечный результат покажется Равне вполне правдоподобным и заслуживающим высокой оценки.

Белль крутилась рядом с Равной, пытаясь втиснуться между женщиной и Тимором. Большую часть времени стая только и делала, что глазела на консоли с роликами для игр, но голос ее звучал утомленно:

– Я слышала, что это и близко не походит на истинное Запределье. Детей скоро утомит жалкий маскарад.

– Нет, не утомит! – возразил Тимор, переходя на крик. – Мне тут все очень нравится, а будет же еще больше! Я тебе покажу. – Он повернулся уходить, но Белль как зачарованная созерцала дисплеи игровых приставок. Только когда Равна прошла мимо, стая очнулась и поплелась следом. Тимор провел их через игровую и спортивную секции, а потом вверх по рампе. Здесь обычный назойливый шум с игровых площадок гасила интеллектуальная акустика корабля. Десяток или дюжина старших Детей сидели перед трехмерным проекционным дисплеем. «Это что, стратегическая игра?» Но тут же Равна заметила Невила, стоявшего чуть в сторонке от рядов стульев. Он словно только что пришел. Она хотела было подойти к нему, но Тимор потянул ее за рукав:

– Ты видишь, чем они заняты?

Между стульями и стеной в пространстве проекции парили какие-то сложные схемы. В ближнем поле зрения каждого зрителя висели маленькие окна. Модели напомнили Равне топологическое представление компьютерной сети, но… она покачала головой.

– Эйвин объяснит! – Тимор протащил Равну к месту, где сидели рядышком Эйвин Верринг и Эльспа Латтербю. Эйвин поднял голову, на его лице промелькнуло нервное удивление.

– Привет, Равна!

– Привет, – сказала Эльспа, помахав рукой.

Равна улыбнулась юноше:

– Так что же вы тут делаете? – Она обвела взглядом собравшихся. Здесь сидели самые умные и серьезные Дети, если не считать Хейды Эйслер. – Это не игра?

Эльспа помотала головой:

– О нет. Мы пытаемся научиться, но…

Влезла Хейда:

– Кто-нибудь задумывался, почему нас не побуждают учиться управлению корабельной автоматикой?

– Ну, немного же вас этому учат. – На самом деле Дети презирали программирование почти так же, как и остальные примитивные навыки.

– По двум причинам, – продолжала Хейда. – Вам она вроде бы нужна самой для ваших исследовательских проектов. Кроме того, даже с автоматикой корабль туп как чурбан.

– Это лучшая автоматика, которая вообще способна существовать здесь, Хейда.

– Она мне нравится! – крикнул Тимор.

Хейда усмехнулась:

– Ну ладно, беру свои слова обратно: не как чурбан. Как стрела с выщербленным наконечником. Не имеет смысла…

Эйвин покачал головой:

– Хейда с присущей ей деликатностью пытается сказать, что… – он сделал паузу, вероятно подбирая более вежливые выражения, – что, если сейчас нам доступны средства обучения, выходящие за пределы школьной программы, стоит изменить всю методику преподавания и научить нас пользоваться кораблем в совершенстве. Мы пытаемся визуализировать задачу, а это обычно труднее всего. Позвольте, я покажу вам.

Он обернулся к остальным и обвел их взглядом. Каждый вдруг уставился в собственное окошко. Равне увиденное в них напомнило произведения искусствопрограммирования, но уж слишком замысловато исполненные. Наконец Эльспа Латтербю подняла глаза.

– Да, все готово. Давай, Эйвин!

Структура, сформировавшаяся в пространстве между зрителями, уже не походила на произведение искусства. Она состояла из тысяч светящихся точек, соединенных цветными линиями. «Кто бы еще мне все это объяснил?» – подумала Равна с интересом. Это не мог быть симулятор сети, там нет меток. Но стоп, она почти угадала функции, стоящие за топологией сочленений. «Наверное, это…»

Эйвин заговорил снова:

– Продираться через все это с помощью интерфейса «Внеполосного-II» – адова работенка, но мы визуализировали полную карту систем передачи и обработки нервных сигналов у современного человека с телесной привязкой. Собственно, у «Внеполосного-II» была в распоряжении карта, усредненная по расам Сьяндры Кей. Мы, страумлианцы, не можем слишком отличаться от них. В любом случае… – Он увеличил один из кластеров сети. Остальная структура сместилась куда-то вдаль, но полностью не исчезла, оставшись присутствовать по краям голограммы. – Это участок, отвечающий за моторику и устойчивость тела.

Равна кивнула и с трудом подавила усмешку. Она начала понимать, куда они клонят, и боковым зрением заметила, как Невил пробирается с дальнего края группы в направлении Равны. «Да помоги же!»

Ее полупроявленная усмешка, наверное, приободрила Эйвина, поскольку он продолжил:

– Это всего-навсего тестовая модель для задач более высокого класса, в основном медицинских. Если бы мы действительно хорошо изучили программный интерфейс «Внеполосного-II», нам бы удалось заставить корабль сгенерировать карты патологии участка моторики-устойчивости и сопоставить их с наблюдаемыми у…

– …у меня симптомами, – закончил Тимор. Когда Эйвин приступил к демонстрации, мальчик сел на пол, но теперь с трудом поднялся на колени, чтобы Равна его наверняка заметила. – Они пытаются меня вылечить.

Эйвин опустил на него взгляд.

– Мы попробуем, Тимор. Все здесь, Внизу, так чертовски сложно.

– Я знаю. – Это ненужное напоминание Тимора немного рассердило.

Секундой позже Эйвин обернулся к Равне:

– Как бы то ни было, если… то есть, я хотел сказать, как только мы этого добьемся, «Внеполосный-II» сможет вычленить целевые участки и начать эксперименты по нейротерапии. – Здесь Эйвина внезапно покинула былая уверенность. Он посмотрел на Равну скорее вопросительно. – Мы полагаем, что добились определенных результатов, Равна. А вы какого мнения?

Равна мгновение вглядывалась в симуляцию. Ей так было легче, чем смотреть Эйвину Веррингу в глаза. Ребята – умнички и дети гениев. Самые старшие получили неплохое страумлианское образование перед отлетом в Высокую Лабораторию. А Внизу? Внизу они были все равно что приготовишки. Внизу эксперименты не могли сами себя осуществить. Требовалось развертывать инфраструктуру и разбивать каждый опыт на стадии. Она наконец посмотрела на Эйвина Верринга и увидела, что он прочел ее мысли. Улыбка сбежала с губ, и она сказала: