– Ну, ты просто так говоришь. А как насчет него? Умужчин нет обыкновения приглашать женщину пообедать с ним только ради того,чтобы повидаться с девочкой, по которой он соскучился. Можешь мне поверить,дорогая. Уж я-то знаю мужчин и разбираюсь в них лучше тебя.

Впрочем, они обе это знали.

– Ну, может быть, некоторые…

– Он просто выжидает, – склонившись к ее уху,прошептала Андреа. – А как только решит, что ты ему подходишь, тут жепойдет в атаку.

– Очень надеюсь, что нет, – твердо отрезалаОфелия. И, решив переменить тему, принялась рассказывать Андреа о своей работев Векслеровском центре. Андреа поразилась и очень обрадовалась, что Офелиянаконец нашла, чем заняться.

Однако на следующий день, как только у дверей раздалсязвонок, слова Андреа снова всплыли у Офелии в памяти. Подруга явно не верила,что их отношения с Мэттом не более чем самая обычная дружба. Спускаясь, чтобыоткрыть ему дверь, Офелия очень надеялась, что она ошибается.

Мэтт стоял за дверью в мягкой кожаной куртке, серых слаксахи простой серой водолазке. На ногах у него сияли начищенные до блеска мягкиекожаные мокасины. Очень похоже обычно одевался Тед, только ему никогда неудавалось выглядеть так элегантно, как Мэтту. То ли он просто забывал почиститьботинки, то ли ему вообще было не до того. У него всегда находились какие-товажные дела, и ботинки ему обычно чистила Офелия.

Увидев Офелию, Мэтт радостно улыбнулся. А когда по лестницекубарем скатилась Пип и с радостным визгом кинулась ему на шею, Офелияокончательно убедилась, что ее опытная подруга на сей раз попала пальцем внебо.

Может быть, Андреа хорошо знала мужчин, но Мэтт не такой,как все. Словно гора разом свалилась у нее с плеч. Он очень привязался к Пип, ак ней, Офелии, относился как любящий брат. Дождавшись, когда Пип, с гордостьюпоказав ему свою комнату и все свои последние наброски, наконец успокоилась,Офелия рассказала ему немного о своей работе в Векслеровском центре и по лицуМэтта поняла, что он явно заинтригован. Убедившись в его заинтересованности,она рассказала ему даже о «Команде быстрого реагирования».

– Надеюсь, вы не собираетесь присоединиться кним, – тихо сказал Мэтт, и в глазах его мелькнуло беспокойство. –Конечно, они делают важное и нужное дело. Но по-моему, довольно опасное.

– Так оно и есть. Но все они обладают необходимойподготовкой. Единственная женщина в группе в прошлом служила в полиции, один изюношей – тоже, второй – бывший морской десантник, к тому же все они владеютприемами рукопашного боя. Для чего им я? – улыбнулась Офелия.

И тут Пип снова мертвой хваткой вцепилась в Мэтта. По лицудевочки было видно, что она просто сгорает от нетерпения. Не успела Офелиявыйти, как она тут же принялась расспрашивать Мэтта о своем портрете.

– Он еще не готов? Вы, наверное, всю неделю работалинад ним? – теребила она Мэтта. Пип не сомневалась, что для матери этобудет самый лучший подарок, и не могла дождаться, когда сможет наконец увидетьего.

– Ну что ты, я только начал, – с улыбкой ответилМэтт. Он надеялся, что она не будет разочарована, увидев свой портрет, однакосам он был очень доволен своей работой. Его привязанность к Пип помогла емуухватить необходимое сходство. Медно-рыжие волосы и янтарные глаза получилисьзамечательно, но главное – в портрете чувствовалась душа, и Мэтт был счастлив.Ему очень хотелось написать заодно и портрет Офелии, хотя он давно уже этим незанимался. Но сейчас был бы рад попробовать.

Незадолго до семи они собрались уходить. И вдруг Мэтт резкоостановился.

– Ты кое-что забыла, – бросил он удивленной Пип.

– Но мы же не можем взять Мусса в ресторан, –серьезным тоном заявила она. В короткой черной юбочке и ярко-алом пуловере онаказалась повзрослевшей и очень хорошенькой. Она специально принарядилась длянего, а Офелия помогла ей по-новому заколоть волосы. – Мусса можно былобрать только в пляжные кафе, – объяснила Пип.

– А я и не подумал о нем, хотя следовало бы. Ладно, чтоне съедим, принесем ему в пакете. Между прочим, ты еще не показала мне вашиновые шлепанцы, – с упреком сказал Мэтт, и Пип рассмеялась.

– Хочешь полюбоваться ими? – спросила она, просиявот удовольствия, что он помнит каждую мелочь.

– С места не сдвинусь, пока не увижу, – пообещалМэтт. Повернувшись к двери спиной, он скрестил на груди руки и принялсяподчеркнуто ждать. Офелия, глядя на эту сцену, только смеялась. Мэтт обернулсяк ней.

– Между прочим, я серьезно. Хочу увидеть шлепанцы, иточка. И чтобы вы их надели. – Лицо у Мэтта приняло самое серьезноевыражение.

Пип в полном восторге кинулась наверх за шлепанцами. Черезминуту она вернулась, держа в руке обе пары, и протянула матери те, что сГровером.

Чувствуя себя совершенно по-дурацки, Офелия всунула ноги вшлепанцы. Пип надела свои. И вот они стояли в своих огромных пушистых тапках, аМэтт восторженно любовался ими.

– Просто потрясающие! Я тоже такие хочу! –капризно протянул он. – Послушайте, Офелия, а вы не можете купить и мнепару?

– Боюсь, что нет, – извиняющимся тоном проговорилаПип. – Мама сказала, что с трудом отыскала пару для себя, а у нее ведьочень маленькая ножка.

– Я сражен! – простонал Мэтт.

Офелия с Пип наскоро переобулись и спустились к его машине.

Они чудесно провели время втроем, болтая о самых разныхвещах. Незаметно наблюдая за Мэттом, когда он смотрел на Пип, Офелия в которыйуже раз подумала, каким ударом для него стала разлука с детьми. Мэттпо-настоящему любил детей и умел находить с ними общий язык. И ничуть непритворялся – ему действительно было интересно все, о чем болтала Пип. В немчувствовалась какая-то внутренняя доброта и вместе с тем удивительная деликатность.С ним всегда легко и просто. Он ни разу не выказал ни малейшего интереса к нейкак женщине. Да, похоже, в Мэтте они действительно нашли того, в ком нуждалисьбольше всего, – настоящего друга.

Они вернулись домой только в половине десятого. Настроение увсех было замечательное. Мэтт не забыл даже попросить официанта сложить в пакетвсе, что осталось на тарелках, чтобы порадовать Мусса. А Пип аккуратно выложилапотом все в миску для собаки.

– Вы так добры к нам, Мэтт, – тихо проговорилаОфелия.

Они снова сидели в гостиной, и Мэтт, как тогда, в ихкоттедже, разжег огонь в камине. Через минуту вернулась Пип. Было уже довольнопоздно. Не обращая внимания на ее вяльте протесты, Офелия отправила ее наверх,сказав, что пора спать. Пип попыталась возмутиться, но глаза у нее слипались.Переглянувшись, Мэтт и Офелия засмеялись.

– Вы этого заслуживаете, – с искренним чувствомответил Мэтт, усевшись возле нее.

От вина он отказался. Все последние дни Мэтт почти не пил.Он испытывал истинное наслаждение, работая над портретом Пип и заранеепредвкушая, как увидит их снова. Он давно уже заметил, что его тянет к выпивкетолько в минуты острого одиночества, а такого не случалось уже давно, и этим онтоже был обязан им обеим.