Первые две недели к ней никого не пускали, кроме врачей.Даже милиционеров, не говоря о родственниках. Боялись рецидива. Но когда Аняболее-менее оклемалась (то есть перестала срываться с койки и заползать в уголпри виде любого постороннего), родителям разрешили ее навестить. Маму с папойона долго не узнавала. Не то чтобы они так сильно изменились, просто, подзабывза время заточения, как они выглядят, Аня создала себе их образы. В мечтахродители были моложавыми, красивыми, родными, а в жизни оказались потрепанными,рано состарившимися от тяжелой деревенской жизни, измученными и, что самоеужасное, абсолютно чужими. Когда рыдающая мама прижимала Аню к своей груди, аотец гладил покрытые шрамами руки дочери, Аня не испытывала ничего, кромерастерянности. Она не знала, как себя вести, что говорить, как смотреть в глазаэтим людям, к которым у нее нет ни единого чувства…

К счастью, родители пробыли у нее недолго – они тоже незнали, как себя вести с дочерью. Оставив на тумбочке банку деревенского молокаи сетку яблок, они уехали в село, чтобы вернуться только через месяц. Раньше немогли – мама родила еще одного ребенка, а отец запил. Вместо них Аню сталанавещать младшая сестренка Катюша. Она-то ей все и рассказала! И о Ленчике, и оего жертвах…

Да, кроме Ани, в доме школьного учителя Леонида ПавловичаСухова была заточена еще одна пленница. Девочка Света. Десятиклассница изсоседнего села. Ее Ленчик заприметил на школьной дискотеке, где дежурил попоручению педсовета. Света частенько бывала на танцах – ее ухажер учился какраз в суховском классе – и нередко возвращалась домой одна (мальчишка, какбольшинство сельских парней, много пил и проводить даму сердца иной раз был нев состоянии). Как-то раз Ленчик нагнал ее на пустынной дороге и предложилподвезти до дома. Света с радостью согласилась, но попала, естественно, не ксебе домой, а к Ленчику. Для нее в нем уже была оборудована тюрьма. Такая жеубогая, как Анина, но потолок повыше, чтобы не наклоняться. Еще одно отличалокаморки – расположение. Если Анина находилась под землей (под нее былпереоборудован подпол), то Светина – в заброшенном хлеву. Его Ленчик отстроилпо-новому. Укрепил, для звукоизоляции обшил пенопластом, снабдил хорошимизапорами. Выстрогал мебель. Все установил и начал готовиться к приему гостьи…

Которая не замедлила появиться.

Дальше все развивалось по известному Ане сценарию. Свету также, как и ее, морили голодом, унижали, истязали, и все ради «очищения» души итела. Только на сей раз прокол вышел! Не очистилась Светочка. Так и осталась«грязной», потому что досталась Ленчику далеко не девственницей. Света вотличие от Ани на момент встречи с Суховым имела большой сексуальный опыт.Кроме того, прошла через гинекологическую больницу и вендиспансер. Делаламини-аборт и лечилась от гонореи. Неоднократно! К Ленчику попала с тем жедиагнозом. Так что, кроме «грязи» малолетней шлюхи, он еще и вензаболеваниеподхватил…

Пришлось к врачу идти. Тот обнаружил не только старую,добрую, широко распространенную гонорею, но и довольно редкий в их краяхтрихомоноз. Доктор больного вылечил, но, сверяясь со своими записями,обнаружил, что точно такой же «диковинкой» болела школьница Света Кузина,которая, если верить районным газеткам, без вести пропала около трех месяцевназад. Наплевав на врачебную тайну, венеролог сообщил о своем открытии вмилицию. Те отправились по адресу и обнаружили в доме Сухова не только СветуКузину, исчезнувшую недавно, но и Аню Кулаеву, сгинувшую бог знает когда…

Еще Катюша поведала Ане о том, что она теперь знаменитость,так как «делом Сухова» заинтересовались областные журналисты, и о них, жертвахЛенчика, уже напечатано несколько статей. Имена в них, конечно, изменены, новсе в поселке знают, о ком речь. Так что в дом Кулаевых газетчики ходяттабунами, и мама уже устала их выгонять. Да и перед односельчанами совестно.Отец у журналистов водку вымогает в обмен на информацию, а напившись, ломится всоседние дома с просьбой оказать материальную поддержку семье пострадавшей отманьяка девушки.

Узнав об этом, Аня стала с ужасом ожидать выписки. Знаянравы односельчан, она предполагала, что теперь не сможет спокойно ходить породной улице. Вслед ей будут тыкать пальцами, ее судьбу будут обсуждать вочереди за хлебом, а на завалинках по вечерам судачить о том, что АнькаКулаева, поди, сама виновата в том, что ее похитили, ведь оторви и брось девкабыла. Такая же, как Светка Кузина! А Светка Кузина шалава известная! Не зря жЛенька-то именно этих двоих похитил. Хорошие-то девки по домам сидят, урокиучат, а эти, прости господи, по лесам ночами шастают, вот их в машины изатаскивают…

К Аниному счастью, она так и не узнала, права была в своихпрогнозах или нет, поскольку ее судьбой заинтересовалась одна московскаяжурналистка. Она приехала в маленький провинциальный городок, чтобы освещатьочередные выборы, но, узнав о громком деле Сухова, рассказала в столичнойпрессе именно о нем. Читателей судьба девушки потрясла, и они потребовали отредакции принять посильное участие в ее судьбе, а от автора – держать их вкурсе последующих событий. А так как желание «клиента» – закон, то издателимноготиражки выделили энную сумму денег на то, чтобы Анна (читатели знали еекак Ирину – имя и фамилию девушки в ее интересах и в интересах следствияизменили) смогла начать новую жизнь в другом городе, так как все прекраснопонимали, что оставаться в родном селе она не может. После выписки Аню-Ируувезли в областной центр, где сняли ей квартиру, купили новую одежду, нанялирепетиторов, чтобы девушка наверстала упущенные знания и смогла получитьаттестат. Это было, конечно, здорово, но ей очень хотелось уехать подальше. ВМоскву, например, где уж точно ничто не напомнит ей о трагедии. До суда ейзапретили это делать. Да и забыть обо всем не давали – таскали в милицию длядачи показаний. А один раз даже хотели очную ставку провести с обвиняемым, но уАни тут же случилась истерика, с пеной изо рта и потерей сознания, так чтоследователь решил от этого воздержаться.

Суд состоялся спустя два месяца после Аниной выписки. Именнона нем она и увидела Ленчика впервые после освобождения. Месяцы предварительногозаключения не прошли для него даром. Гладкий и сытый раньше, теперь он сильноисхудал, осунулся. Волос на его круглой голове стало еще меньше, и его лобтеперь покрывал лишь нежный пушок. В остальном же Ленчик остался все тем же –интеллигентным на вид, робким, приятным и безобидным… Совсем не похожим начудовище! А уж как тихо он говорил. С каким достоинством отвечал на вопросысудьи и прокурора. Как смиренно принимал все обвинения в свой адрес! И с какойтихой грустью смотрел на своих жертв…

Он был полон раскаяния! Внешне, разумеется, поскольку Аня нина секунду не верила его телячьему взгляду и пустым словам. А вот судья,похоже, попала под его чары. Аня видела, как по ходу заседания менялось ееотношение к обвиняемому. А уж когда защитник Сухова поведал суду, как тяжелобыло детство Ленчика, брошенного малолетней матерью на деспотичную набожнуюбабку, она начала поглядывать на него с плохо скрытым сочувствием. Но не этобыло большим разочарованием для Ани, а то, что адвокат, дабы обелить своего подзащитного,представил ее и Свету малолетними шлюхами, по доброй воле прыгнувшими в койку ксвоему педагогу. Слушая этот бред, Аня готова была сквозь землю провалиться.Особенно когда адвокат поставил под сомнение факт ее невинности на моментвстречи с Ленчиком. Но стоило ему упомянуть о том, что с пленницей номер одинобращались по-человечески (в качестве доказательства были предъявлены ееальбомы и вязаные салфеточки), как Аня не выдержала. Вскочила и, рыдая,кинулась к судье. По дороге она сорвала с себя кофту и предстала перед залом водном лифчике.