Пожалуй, это было уже слишком. Кроу вскочила, с грохотом опрокинув тяжелое ректорское кресло. Догадалась, что их с Мерсье подслушивали? На мгновение Амалии показалось, что Кроу сейчас ухватит и выпотрошит ее сознание – точно так же, как Коннери в самый первый день в Академии. Но та уже взяла себя в руки.

– Ведите себя достойно, госпожа Хэмптон, – твердо произнесла Кроу, взмахом ладони убирая со стола разлитые чернила. – Я назначу вам дополнительные занятия… но позже. Потом. Сейчас отправляйтесь спать. Я очень надеюсь, что нам больше не придется возвращаться к этому разговору.

Если у Амалии и было желание выложить Кроу все об Инициации и ее последствиях, то теперь от него не осталось и следа. Та может сколько угодно строить из себя образец мудрости и благородства, но все это обман. Кроу сама не знает, что делать. Она пытается играть в те же игры, что и Коннери со старухой Мерсье. Только те двое не признают никаких правил, и поэтому рано или поздно Кроу вынуждена будет уступить. И одному Всеотцу известно, что случится тогда с незадачливой студенткой первого курса. Амалия грустно усмехнулась. При таком раскладе ей остается разве что идти за ответами к Коннери. И тот с радостью ответит. Он защитит. Но какова будет цена его покровительства? И готова ли она, Амалия Хэмптон, заплатить эту цену за собственную жизнь? Развернувшись, Амалия зашагала к выходу. Как бы то ни было, здесь никаких ответов она не получит. Да и есть ли они у окончательно запутавшейся и напуганной женщины, для которой пост ректора оказался непосильной ношей?

– Госпожа Хэмптон, – усталый голос Кроу снова зазвучал, когда Амалия уже открывала дверь, – до меня дошли слухи, что вы проявляете интерес к личности некоего Матабера. Я бы хотела попросить вас оставить ваши бессмысленные поиски и не докучать профессорам вопросами. Некоторым старым сказкам лучше оставаться просто старыми сказками. Ради вашего же блага.

Как всегда. Ничего удивительного.

– Тоска. – Агнешка задумчиво проводила взглядом снежинку. – Беспросветная и мрачная тоска. Ее не одолеют ни эль, ни вино, ни горячие объятия какого-нибудь смазливого старшекурсника.

Снег посыпался еще с вечера. Ноябрь в этой части Ритании никогда не бывал теплым, но для снега, за одну ночь накрывшего весь замок Ринвуд тонким белым одеялом, время еще уж точно не пришло. Слишком рано.

Амалия зябко подтянула ноги и поглубже зарылась пальцами в шерсть кота. Теперь прятать его от профессоров и хозяйственников Академии стало куда сложнее. За последние месяцы крохотный полосатый комочек превратился в крупную длиннохвостую зверюгу и, похоже, собирался вымахать еще раза в полтора, не меньше. Теперь ему не хватало объедков из «Верескового меда», и Амалия почти каждое утро обнаруживала на подоконнике подарки – мышиные или птичьи трупики, которыми кот жаждал поделиться с хозяйкой. Амалия ценила подобные подношения, но все же стремилась поскорее от них избавиться. Кот всякий раз смертельно обижался и обещал на своем кошачьем языке поедать всю добычу единолично и больше никогда не делиться с неблагодарной хозяйкой. Но уже на следующее утро все повторялось. Долго сердиться кот не умел. Или, что более вероятно, не видел никакого резона утруждать себя подобным занятием.

– В прошлом году такого наверняка не было. – Ливи набросила на плечи шерстяное одеяло. – Надо сказать прислуге, чтобы получше топили печи. Не хватало еще свалиться перед самыми экзаменами.

– Не напоминай, – проворчала Агнешка. – Де Вилья сожрет меня с потрохами. А как продвигаются научные изыскания леди Фалмут?

– Олбани теперь от меня прячется, – Амалия пожала плечами, – Кроу не свирепствует, а остальных бояться нечего.

Конечно, впереди еще целая куча работы, но сложно не порадоваться почти свободной неделе. Даже если знаешь, что это затишье перед бурей. Амалия с радостью провела бы эти дни с Алексом, но тот больше не пытался с ней заговорить. Что ж, он имел полное право разочароваться в бесстыжей первокурснице, которая залезла к нему в окно посреди ночи. Будущий герцог уж точно мог бы найти себе более достойную партию. Пусть ищет, если ему так хочется. Амалия же вполне могла потратить свободное время на разгадку тайны черной книжечки. Так уж получилось, что из всех ее мужчин давным-давно умерший рыцарь оказался наиболее достойным. Но дело было не только в этом. Матабер и окружавшая его тайна, смерть старой ведьмы в далеком Лютессе, разбитый Кристалл, события Осенней Войны, Коннери и даже сама Амалия – все это почему-то казалось ей частями одной головоломки. Запутанной, безумно сложной, но оттого только более увлекательной.

Амалия вздохнула и взялась за перо. На обрывке пергамента одно за другим начали появляться имена. Слева – Коннери, справа – Матабер. Подумав, Амалия провела между ними жирную линию. Этих двоих наверняка что-то связывало. Матабер действительно существовал, что бы ни говорила Кроу. Библиотекарь Крамер определенно был человеком со странностями, но он уж точно не стал бы убегать при одном упоминании имени персонажа страшной сказки. Теперь Коннери… Очень сильный темный маг. Возможно, последний из живущих ныне. Родившийся – если верить словам Торвальдсена – почти две сотни лет назад. Задолго до Осенней Войны и прихода к власти кайзера Маркуса-Герарта. Значит ли это, что он был знаком с Матабером? Или даже обучался у того премудростям чего-то вроде Сьяма Джаду? Случайно ли Коннери оказался так похож на мертвого Всадника из баллады Барда?

– Матабер, – прочитала Агнешка, заглянув Амалии через плечо. – Коннери. Странная мысль, но и такое вполне может быть.

– То есть? – Амалия непонимающе посмотрела на соседку. – Что ты…

– Я думаю – а что, если Коннери и есть Матабер? – пояснила Агнешка. – Сама подумай: темный маг с сомнительным прошлым, жил и был в силе полтора века назад. Настоящего имени Матабера не знал никто… да и чего ему стоило назваться Грегором Коннери? Откуда старик вообще взялся в Академии? Он ведь здесь не так давно.

– Кроу говорила, что знает его уже долгие годы. – Амалия покачала головой.

– И она же просила тебя прекратить интересоваться Матабером, – встряла Ливи. – Думаешь, это просто совпадение?

– А Крамер, скорее всего, знает и попросту боится, что старик возьмется за старое, – подхватила Агнешка. – И у него есть на то все основания.

– А в тот вечер, когда разбили Кристалл? – Ливи вцепилась Амалии в рукав. – Коннери ведь был рядом! Может быть, это он подстроил, чтобы выманить Торвальдсена из Академии?

– Но чего ради тогда Кроу его защищать? – неуверенно пробормотала Амалия.

– Торвальдсен ему доверяет. – Агнешка пожала плечами. – И Кроу, по-видимому, тоже. Они вполне могут думать, что темный маг исправился.

Но так ли это на самом деле? Насколько сильно изменило и изуродовало его душу искусство Сьяма Джаду? И сколько правды в страшных сказках о могущественных некромантах? Седой всадник из баллады по описанию действительно походил на лича – нечеловеческая сила и плоть, неуязвимая для обычного оружия. Живой мертвец, восстающий из своей могилы лишь после захода солнца. Коннери – лич? Он явно не испытывал каких-либо неудобств от дневного света. И уж точно не был похож на ходячий скелет, чье мертвое тело удерживала воедино лишь темная магия. Но что, если он достиг в Сьяма Джаду таких высот, что смог полностью остановить разложение? Амалия нервно выдохнула. Пока у нее были только одни догадки, но их можно было проверить… наверное.