Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К счастью, ничто не длится вечно, и мне удалось вырваться. Она отлипла, как падальщик оставляет труп, которым утолил свой голод, отделила меня от себя с приторной улыбкой. Будто завтра я переступлю порог квартиры и растворюсь в тумане, словно меня никогда не существовало, а она станет бережно хранить призрачную память обо мне.
Я улыбнулась себе в зеркало, провела расческой по волосам, ледяной водой смыла сонливость с лица и, стараясь сохранять оптимизм, пошла обратно в комнату. Свет везде был выключен, из спальни доносился отцовский богатырский храп.
Часы показывали семь пятьдесят. Ну, опоздают – не мои проблемы.
Я с искренним наслаждением сняла форму с вешалки, ощущая приятную шершавую поверхность ткани. Облачаясь в нее, будто закуталась в одеяло. Комфортно.
Пак говорил, что размеры называл, прикидывая, какими они могут быть, на память, представляя мою фигуру. Однако хороший у него глазомер. Надо будет обязательно пошутить на тему того, что ему следует идти в портные.
Едва я затянула на шее красную ленту, шелковую и мягкую, притащенную из кладовки Паком в качестве подарка к долгожданному возвращению в гимназию, и зацепила волчий зуб за миниатюрный крючок, пришитый тем же Паком, телефон, почти утонувший под подушкой, завибрировал. Экран зажегся, сообщая о входящем вызове от лиса.
Я поспешно нажала на зеленую кнопку, зная, что он терпеть не может слушать надоедливые гудки или противные мелодии, их заменяющие. Произнесла:
– Слушаю, – зажимая трубку между ухом и плечом и продевая руки в рукава куртки. Со стороны зала послышались тяжелые шаги, сообщающие, что семья начинает пробуждаться.
– Доброе утречко, – мурлыкнул Пак. – Надеюсь, ты проснулась, потому что я уже греюсь в машине и жду тебя, как договаривались.
– Сейчас спущусь, – буркнула я, застегивая молнию. – Не думаю, что ты будешь возражать подождать меня еще минут пять. Тебе ведь все равно, опаздывать или нет.
– Да хоть час там еще сиди, – хохотнул лис. – Я бы предпочел опоздать, честно. Посидеть себе тихонько под лестницей, переждать нелюбимые уроки… Но ты же мне не позволишь, верно, мисс отличница?
– Хорошистка, – автоматически поправила я. – Ладно, сейчас буду. Где припаркована машина?
– Слева от подъезда, сразу увидишь, как только обернешься.
Засунув телефон в карман куртки, я проскользнула в коридор, просунула ноги в сапоги и, повернув в скважине ключ, покинула квартиру. Попасться было не страшно – к счастью, родителям плевать, что я делаю, после того, как мы вроде как помирились, а мама отдала обратно все рисовальные принадлежности. Все вернулось на круги своя. Я занимаюсь своими делами, они – своими, никто никого не трогает.
Главное, чтобы на них «накатывало» так же редко, как прежде, а то мама вдруг стала проявлять повышенный интерес. Вдруг это заразно и передастся и отцу?
На улице ледяной ветер проморозил до самых костей, несмотря на теплую куртку и плотные колготки под брюками. Я еле сдержалась, чтобы не вернуться в теплый подъезд. Промелькнула даже идея отсидеть в уголке, где стоят шкафы с книгами. Однако я быстро ее отогнала и повернулась в указанную сторону. Белая машина, как и сказал Пак, стояла на углу возле дома, и я засеменила к ней по дорожке, расставив руки в стороны, чтобы не потерять равновесие и не упасть.
Пак заметил мое приближение еще до того, как я судорожно вцепилась в ручку успевшими одеревенеть пальцами, и, надув щеки, чтобы не подавиться смехом, открыл дверцу, в которую я чуть не врезалась из-за разъехавшихся в стороны на льду ног. Удержалась, только зацепившись за крышу и заскользив ладонью по липкому стеклу. В салоне тут же покрывалом-коконом окутало приятное тепло, смешанное с освежителем воздуха.
– Это выглядело устрашающе, – заржал лис. – Такая ладонь на поверхности стекла. Смотри, какой отпечаток на снегу остался! Маньячина!
Фыркнув, я стянула шапку и от души потрясла ею над резиновым ковриком. Снежинки полетели не только вниз, но и на бардачок, что вызвало недовольное ворчание Пака, буркнувшего что-то вроде: «А мне потом разводы вытирай».
– Ты уже совсем со своим поджигателем свихнулся. Везде маньяков видишь. Не находишь, что пора бы и прекратить? А то у меня не будет иного выхода, и я сошлю тебя в психиатрическую лечебницу. Вместе с Арлекин, если ей так же в голову вдарило.
Лис, криво усмехнувшись, завел двигатель и сдвинулся с места:
– Уверяю, об Арлекин беспокоиться нет нужды. Она хоть и кажется придурковатой, психика у нее устойчивая. Останется в своем уме, даже если лицом к лицу встретится с нашей жертвой. Не думаю, что она может помешаться на расследовании преступления.
Лицо само собой скривилось: устойчивая психика у Арлекин? Да она в повседневной жизни ведет себя так, будто постоянно на грани нервного срыва, сплошь эмоции, выплескивающиеся через край. Конечно, Пак знает ее дольше и лучше, но я все равно не склонна ему верить.
Особенно учитывая, что он безжалостного убийцу называет жертвой, хотя сам ею, по сути, и является. Тут при любом раскладе начнешь сомневаться в его правоте.
– Вот чего ты так морщишься? Если считаешь нашу затею глупой, это не повод всячески это демонстрировать.
– М-м-м, я бы перефразировала: «Так как я считаю вашу затею глупой, это как раз повод всячески это демонстрировать».
Пак закатил глаза, и я на секунду дернулась, опасаясь, что он не заметит выскочившей из-за угла машины. Однако он умело, почти не глядя, вырулил на основную дорогу, и автомобиль понесся вперед как ни в чем не бывало.
– Не понимаю я тебя, Хель. Что тебе не нравится? Мы же пытаемся помочь справедливости восторжествовать! Ты слышала Арлекин, у полицейских нет зацепок, а маньяк так просто не остановится. На преступников нужна твердая рука, а здесь его никто не ограничивает, на него никто не охотится, он осознает свою полную свободу. Сколько людей погибнет в страшных муках? Ты только попробуй смоделировать дальнейшее развитие событий. Как долго они будут кричать, сгорая заживо? Ты же представляешь, как это больно, наверняка знаешь про инквизицию и ведьм. Но что еще страшнее: сколько десятков, а то и сотен человек разрываются на части, скучая по своим близким, оплакивая их, ненавидя того, кто забрал их.
– В твоих словах определенно есть доля правды…
– Доля?
– …и я понимаю
