– Что ж, – проворчал Замойский, – я не требую плату вперед.

– А ты, безумец, – Анжелика обратилась к Мойтлю, – неужели хочешь полететь туда во второй раз?

– Да успокойся, Войны же везде вокруг нас…

– Собственно, – вмешался Замойский. – Что там с Войнами? Если нас схватили Деформанты сразу после выхода из Сол-Порта, а на Деформантов в свою очередь набросились Войны – то где мы, я, где я теперь нахожусь относительно Сол-Порта? В какую сторону он направляется? Если я буду знать ваш курс с момента наложения блокады Плато, может, как-нибудь сумею вас догнать. А?

Они обменялись невеселыми взглядами. Такие вопросы не обещали ничего хорошего. Адам взмахнул рукой, чтобы они произнесли это вслух, склонился ближе.

– Хм, это все равно ничего бы не дало, – проворчал наконец Мойтль. – Сол-Порт не открывался со времен первой атаки Деформантов. То есть, уже седьмой месяц. Полная изоляция. И тут Совет полностью прав: мы не можем рисковать. Впрочем, все Порты Цивилизации приняли такую тактику. Войны снаружи, мы внутри. Мы, в конце концов, самодостаточны. Нужно переждать.

– Вот уж чудесно! – фыркнул Замойский.

Отставил стакан, поднялся. Подошел к окну. Там продолжали сражаться, хотя, кажется, было их уже несколько поменьше – Патриков Георгов Макферсонов.

– Патрик! – крикнул он.

Секретарь Джудаса появилусь на пороге.

– Император ведь принял Поля, верно? – спросил егу Адам. – Те, которые я указал.

– Конечно же.

– И кто ими теперь управляет? Или как оно называется…

– Официум.

– А?

– Следственно-репрессивный орган Ложи.

– Пусть так. И что этот Официум – кстати, откуда вы берете такие названия? – что этот Официум вложил на Поля Клыков? Какой план его полета?

– Насколько я знаю, очень простой: вытянуть вас за границы Войн и разогнать до релятивистской скорости, пока все не успокоится. И тогда вас примет ближайший Порт.

– Действительно, просто. Какие-то предвидения относительно даты Великого Успокоения?

– Ведутся разговоры.

– Разговоры?

– Между сторонами конфликта.

– А собственно, каков был casus belli?

Патрик со вздохом запалу в одно из кресел.

Замойский прикрыл окно и присел на подоконнике, чтобы видеть всех их.

– Ну? – надавил он.

– А как обычно начинаются войны? – скривилась Анжелика. – Спешные донесения, взаимные обвинения. Они обвиняют нас в краже пары тысяч Клыков – идиотское обвинение; у нас претензия насчет той атаки а-ля Пёрл-Харбор —

– Я спрашивал егу, – Замойский указал на Патрика.

Патрик ответилу, но только на другой вопрос:

– Стахс Джудас Макферсон был проинформирован о представленном вам стахсом Мойтлем Макферсоном предложении и заявляет, что готов сам заплатить такую цену за информацию о цели путешествия стахса Мойтля.

– Ну это уже хамство! – рявкнул Мойтль и выбежал из комнаты.

Адам проводил его взглядом:

– Он сделал это мне назло?

Анжелика пожала плечами:

– Он имеет какую-то цель, это несомненно.

Патрик почесалу переносицу:

– Я многократно убеждался, что люди демонизуют ум Джудаса. Ради бога, это стахс. По природе своей он пользуется, скорее, интуицией. Ему могла просто-напросто вдруг прийти в голову мысль; вспомнил и выдвинул предложение. Так что ответите?

– Я должен подписать какой-то договор?

– Нет нужды. Император слушает. Но если вы настаиваете на письменной форме… мы изрядно это ценим.

– Нет. Я согласен.

– О’кей.

Некоторое время они молчали. Анжелика следила за Замойским из-под руки, о которую оперлась лбом (сидела она точнёхонько напротив окна). Патрик Георг лениво массировалу переносицу; наконец поднялусь и двинулусь к двери.

– Что, уже? – удивился Замойский.

– Договор? Да. Вы можете начать вспоминать, – секретарь многозначительно ухмыльнулусь и вышлу.

Остались они одни, Анжелика и Адам.

К счастью, в зал влетела муха. Громко жужжа, она кружила под потолком, совершая непредсказуемые выпады в более низкие пространства. Они следили за ней.

– Кажется, мы встретимся не слишком быстро, – обронил Замойский, поворачивая голову за насекомым.

– Ну, по крайней мере, вы тогда будете гражданином Цивилизации.

– Будем надеяться.

– Раньше вы как-то уж вспомнили.

– Мойтль забрал это «как-то» с собой в могилу, – сказал Замойский с кислой миной. – На самом-то деле я могу себе как-то все объяснить – похищение, ходы Джудаса, сына, играющего против отца, ваши политические интриги, совпадения обстоятельств в виде вспышки звездных войн в такой удобный для меня момент – я не могу понять лишь одного: отчего наноманция пыталась меня убить, тогда, на свадьбе? Я этого не помню, но слишком много персон мне об этом говорит, чтобы сомневаться. Что, черт побери, мог получить кто бы то ни было от ликвидации моего актуального тела? Загвоздка, понимаешь.

– Хм, я, правда, тоже этого не помню… То есть, видела только сканы. Ну, следовало бы сперва проверить, когда последний раз вас архивировали, и насколько подробной была регистрация данных по разуму. Вы обладали для этого специальной семинклюзией, а значит, скорее всего, это была постоянная архивация. Так мы бы сузили —

– Нет, спасибо, я не хочу ее видеть.

– О?

Он отмахнулся, словно отгоняя от себя эту тему.

И точно перерезал траекторию мухи – та отскочила, закружившись перед самым его лицом. Он поймал ее второй рукой. Насекомое забилось у него в ладони.

– Господи! И правда, алкоголь меня подшлифовал. С такими рефлексами я мог бы удачно обороняться просто на слух.

– Это всегда так в незамутненных наноматических манифестациях.

– Что?

– Видите ли, – Анжелика даже склонилась к нему, – видите ли, тело реагирует по нервам, импульс идет от мозга. Голова – нервы – рука – движение. И обратно, и коррекция, и назад, пик-пик, складываются сотые секунды. Но наноманция управляется с Плато, в один и тот же планк информация о движении попадает в затылок манифестации и в руку, запаздывания симулируются не до конца. Это несколько странное чувство, но привыкнуть можно.

– И правда, – медленно сказал Замойский, приблизив к уху кулак с мухой, – у меня было такое забавное впечатление…

– Именно.

– Но я полагал, что нахожусь на Плато.

– Простите?

– Что это виртуальная симуляция. Конструкт Фарстона на Полях Джудаса. Я бы голову дал на отсечение, что… – повторял он беспомощно. – Я ведь вошел… Ну, вошел…