Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчишки, девчонки, бежим гулять.
Луна сияет, мешает спать.
Бросай свой ужин, забудь кровать,
Хватай пистолет и айда стрелять!
Крестовый поход детей.
– Я про это мало знаю, помню только про тот поход, в которыйотправился Ричард Львиное Сердце. Но в некотором роде вся эта ситуациянапоминает Крестовый поход детей. Сначала идеализм, идеи христианского мира,освобождающего святой город от язычников, а в конце – смерть, смерть и еще разсмерть. Почти все дети погибли или были проданы в рабство. Сейчас всезакончится точно так же, если мы не придумаем, как выручить их из этойзаварухи.
– Я решил было, что вы тут уже все поумирали, – сказаладмирал Блант и фыркнул.
Это замечание относилось не к дворецкому, которого емухотелось бы видеть в проеме этой парадной двери, а к молодой женщине, фамилиюкоторой он никак не мог запомнить.
– На прошлой неделе я звонил вам по меньшей мере четырераза. Уехали за границу, вот что мне ответили.
– Мы и были за границей. Мы только что вернулись.
– Матильде не следовало бы шататься по заграницам, в ее-тогоды. В этих современных самолетах можно умереть от высокого давления, илисердечного приступа, или чего-нибудь еще в этом духе. Снуют туда-сюда, набитыевзрывчаткой, которую в них подкладывают арабы, или евреи, или кто-нибудь еще.На безопасность теперь надеяться не приходится.
– Эту поездку рекомендовал ей доктор.
– Ну конечно, знаем мы этих докторов.
– И она действительно вернулась в прекрасном настроении.
– И где же она была?
– О, на водах. В Германии или… я никак не могу запомнить,это в Германии или в Австрии, знаете такое новое место, называется «Золотаягостиница»?
– Да-да, припоминаю. Стоит уйму денег, не так ли?
– Говорят, там очень хорошо лечат.
– Это просто еще один способ быстрее угробить человека, –сказал адмирал Блант. – А тебе там понравилось?
– Ну, вообще-то не очень. Пейзаж очень красивый, но…
Сверху послышался властный голос:
– Эми, Эми! Что это ты там разболталась в прихожей? Приведисюда адмирала Бланта, я его жду!
– Шляешься где попало, – проворчал адмирал Блант,поздоровавшись со своей старинной приятельницей. – Эдак ты однажды себядоконаешь, попомни мои слова…
– Ничего подобного. Путешествовать сейчас совсем нетрудно.
– Ну да, а беготня по всяким аэропортам, по трапам, полестницам и автобусам?
– Вовсе нет, у меня было кресло на колесах.
– Помнится, год или два назад ты и слышать не хотела оподобных вещах. Ты сказала, что тебе гордость не позволит воспользоваться креслом.
– Что ж, Филипп, гордость теперь пришлось немного смирить.Иди сюда, сядь и расскажи, с чего это ты вдруг сюда примчался. Весь этот год тыобо мне почти и не вспоминал.
– Ну, я и сам был не совсем здоров. К тому же я был кое-чемзанят. Ты же знаешь, как это бывает: они спрашивают твоего совета, хотя заранеезнают, что даже и не помыслят им воспользоваться. Никак не могут оставитьвоенный флот в покое, вечно болтаются там без дела, пропади они пропадом.
– По-моему, ты довольно хорошо выглядишь.
– Да ты и сама выглядишь неплохо, моя дорогая. У тебя глазапросто искрятся.
– Я еще хуже слышу, чем прежде. Тебе придется говоритьгромче.
– Ладно, громче так громче.
– Что ты будешь пить: джин с тоником, виски или ром?
– Похоже, крепкие напитки у тебя всегда наготове. Если тебевсе равно, я бы выпил джина с тоником.
Эми поднялась и вышла из комнаты.
– А когда она его принесет, – попросил адмирал, – отошли ее,пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить с глазу на глаз.
Напитки были поданы, леди Матильда махнула Эми рукой, и тавышла с таким видом, будто делает это по собственному желанию, а не по волесвоей хозяйки. Она была воспитанной девушкой.
– Милая девочка, – ответил адмирал, – очень славная.
– Поэтому ты попросил меня ее отослать и проследить, чтобыона закрыла за собой дверь? Чтобы она не услышала твоих комплиментов?
– Нет. Я хотел с тобой посоветоваться.
– О чем? О твоем здоровье или о том, где взять новых слуг,или что посадить в саду?
– Я хочу посоветоваться с тобой об очень серьезных вещах. Яподумал, что, может быть, ты кое-что для меня вспомнишь.
– Милый Филипп, как это трогательно, ты думаешь, будто ямогу хоть что-нибудь вспомнить. С каждым годом моя память становится все хуже ихуже. Я пришла к выводу, что не забываются только друзья юности. Даже этихпротивных девчонок, с которыми училась в школе, все равно помнишь, сама того нежелая. Кстати, вот туда-то я и ездила.
– Куда ты ездила? В школу?
– Нет, нет, что ты. Я навещала старую школьную подругу, скоторой не виделась тридцать, сорок, пятьдесят – в общем, много лет.
– И как она выглядела?
– Ужасно толстая и стала даже хуже и отвратительнее, чембыла в детстве.
– Должен признаться, Матильда, что у тебя очень странныевкусы.
– Ну ладно, давай выкладывай. Что ты там хотел, чтобы явспомнила?
– Я подумал, не помнишь ли ты еще одного своего приятеля.Роберта Шорхэма.
– Робби Шорхэма? Конечно, помню.
– Ученый парень, большой ученый.
– Ну конечно. Он не из тех, кого можно забыть. Странно,зачем он тебе понадобился?
– Государственное дело.
– Надо же, – удивилась леди Матильда, – на днях мне пришло вголову то же самое.
– Что тебе пришло в голову?
– Что он нужен. Или кто-то похожий на него, если такие могутсыскаться.
– Таких нет. Послушай, Матильда. Ты общаешься с людьми, онирассказывают тебе разные вещи. Я и сам тебе кое-что рассказывал.
– Я никогда не понимала почему. Ведь не думаешь же ты, что яспособна понять то, о чем ты говоришь. А с Робби было даже хуже, чем с тобой.