Такое положение дел было особенно благоприятно для возникновения новых государств. При других обстоятельствах завоевание требует наличности того, что можно назвать основным капиталом. Никто не может его осуществить, если не располагает признанной властью и армией. Здесь же дело обстояло иначе. У Гайдер-Али были только голова и правая рука, и он сделался султаном майсарским. Наемные армии можно было найти везде; они были к услугам всякого, кто мог платить или импонировать им, а тот, кто командовал наемной армией, был равен самым могущественным властителям Индии, потому что при падении власти единственной силой остается военная сила.

К категории таких местных сил Индии, которые при этих исключительных обстоятельствах могли с надеждой на успех домогаться власти, принадлежали также купцы, имевшие фактории в портовых городах. Правда, они были иноземцы, но в Индии это не делало никакой разницы, так как там большинство ее правительств были иноземными; иноземцем был и сам Великий Могол. Много риторических похвал расточалось перед чудесной судьбой Ост-Индской компании. Правда, в известном смысле она была удивительна; подобной судьбы история не знала, и поэтому никто из современников не мог предсказать ее. Но она не была непостижима в том смысле, что ее трудно объяснить или что нельзя отыскать определенной ее причины. Ост-Индская компания имела хороший капитал для начала: она обладала мощью денег, у нее были две или три крепости, она господствовала на море и пользовалась тем преимуществом, что являла собою корпорацию лиц и, следовательно, не подвергалась опасности быть убитой в сражении или умереть от лихорадки. Мы не особенно удивляемся, когда какое-нибудь одно лицо делается повелителем обширной территории только потому, что это случалось часто, а между тем по существу это гораздо удивительнее. Младший сын бедного дворянина Корсики, властвующий над большей частью Европы, должен гораздо больше удивлять нас, чем завоевание Индии Ост-Индской компанией. Бонапарт не имел ничего: ни друзей, ни денег – и успел в двадцать лет не только достичь высшей власти, но и утратить ее. Точно так же возвышение Гайдер-Али или Сциндиаха[115]и других авантюристов было удивительнее и требовало более благосклонности фортуны, чем возвышение Ост-Индской компании. На основании этих сопоставлений вы замечаете, что я желаю отнести это событие к иной категории, чем та, к которой его обыкновенно относят. Оно не было завоеванием одного государства другим. Оно не было событием, в котором были замешаны непосредственно два государства; оно стояло вне ведения министерства иностранных дел. То был внутренний переворот в индийском обществе, – переворот, который можно сравнить с одной из тех внезапных узурпаций или coups d’etat, которыми завершается обыкновенно период смут. Представим на минуту, что достигшие власти купцы были не иностранцы, и это нисколько не изменит природы событий. Мы можем предположить, что известное число парсийских[116]купцов в Бомбее, желая прекратить анархию, стеснявшую их торговлю, устраивают на свои средства крепости и собирают армию и что затем им удается заручиться способными полководцами. В таком случае они могли бы одержать победы при Пласси и Буксаре, исторгнуть у Великого Могола диван[117]или финансовое управление провинции и таким образом положить начало империи, которая с течением времени распространилась бы по всей Индии. Здесь перед нами было бы то же самое событие, но в его истинном свете. Мы признали бы его внутренним переворотом, следствием естественной борьбы, в которую вступает всякое общество с целью положить конец раздирающей его анархии.

В таком событии мы не находили бы ничего чудесного, а между тем усиление Ост-Индской компании было еще гораздо менее чудесным, ибо Компания была тесно связана с Европой и могла располагать при своих военных операциях европейской военной наукой и дисциплиной. Тот самый француз Дюпле, который так ясно выразил теорию завоевания Индии, понял, что туземные армии не могли ни на минуту устоять против европейских войск, и вместе с тем ясно видел, что туземец Индии был вполне способен воспринять европейскую дисциплину и сражаться не хуже европейца. Вот в чем заключался талисман, которым обладала Компания и который дал ей возможность одержать верх над индийскими государствами; он заключался не в каком-либо физическом или нравственном превосходстве, как многие англичане любят воображать, а в дисциплине и военной системе, которую оказалось возможным передать туземцам Индии.

Сверх этого Компания обладала еще одним важным преимуществом. Хотя она, конечно, не была представительницей английского государства, но связь ее с Англией была для нее в высшей степени полезна. Правда, она должна была сама добывать деньги и людей для завоевания Индии, но в качестве Chartered Company обладала монополией английской торговли с Индией и Китаем, и потому в делах ее были заинтересованы и английское правительство, и парламент. Несколько раз случалось, что война, помощью которой Компания приобретала индийские территории, в глазах английской публики носила характер войны между Англией и Францией и встречала горячее сочувствие со стороны нации.

Это факт первостепенной важности, хотя на него часто не обращалось должного внимания. Началом английского завоевания Индии послужила не ссора между Компанией и каким-нибудь туземным государством, а попытка французов, вмешавшись в вопрос о гайдерабадском престолонаследии (войны 1746–1748, 1750–1761), овладеть Деканом и уничтожить английские поселения в Мадрасе и Бомбее. Первым военным шагом Англии была защита от нападения французов, и с того времени в течение без малого семидесяти лет, то есть до окончания войны с Наполеоном, войны англичан в Индии постоянно имели в большей или меньшей степени характер оборонительных войн против Франции. Вот почему эти войны, хотя они и не велись от лица или за счет государства, казались в известной мере национальными, очень близко касавшимися Англии. Ввиду этого войска Компании получали значительную помощь от королевских войск, а с 1785 года, когда генерал-губернатором сделался лорд Корнваллис, из Англии постоянно посылался тот или другой выдающийся государственный человек для заведования политическими и военными делами Индии. Нападки на Компанию в парламенте, вотум порицания лорду Клайву обвинения против Уоррена Гестингса,[118]последовательные министерские проекты урегулирования дел Компании, из коих один, в 1783 году, взволновал весь политический мир Англии,[119]– все эти вмешательства содействовали тому, чтобы придать индийским войнам англичан характер национальных войн и отождествить Компанию с английской нацией. Таким образом, Компания фактически пользовалась кредитом и влиянием первоклассной европейской державы, хотя эта держава мало участвовала в войнах, посредством которых Компания приобретала территории.