Этот город начинал ему очень нравиться, днем он выходил и долго гулял по пешеходной улице в самом центре. Слева и справа его окружали красочные витрины магазинов, а вокруг сновали тысячи людей. Высотные здания, казалось, подпирали само небо, как горы у него в джунглях. И тут он вдруг услышал на улице удивительно знакомую мелодию.

На краю, возле самого входа в большой магазин, сидели несколько музыкантов и наигрывали мелодии Южной Америки, которые ему изредка приходилось слышать у себя на родине.

Он встретил их случайно. Это были цивилизованные индейцы из Лимы, приехавшие сюда подзаработать денег на экзотике своих мест. Их диалекты очень различались, но понять друг друга, все же было можно.

После этой встречи тоска по родине захлестнула его с головой. Видения родных мест, посиделки у костра, танцы под звук глухих барабанов и красивые женщины с выпуклыми животами и отвислыми грудями.

«Лучше бы меня тогда съели!» – думал Тарири в ночи, глядя в темный потолок. Но потом трезво оценивал трагическую для него ситуацию и уже считал по-другому: «Да! Как мне повезло! Холодно только тут очень…»

На следующее утро, словно кто-то услышал его тайные молитвы, к нему приехали несколько членов экспедиции, благодаря которым он и был здесь, вместе с незнакомыми людьми, говорившими уже на совсем другом языке. Это были исследователи из греческого Института человека и природы, который находился на острове Крит, недалеко от города Гераклион.

Узнав, что на этом острове растут пальмы и есть море, он сразу согласился ехать. На оформление документов ушло несколько дней, за это время Тарири от души поел немецких сосисок и колбасок, боясь, что там его опять посадят на вегетарианскую диету.

Институт арендовал несколько помещений у отеля «Роял Маре», недалеко от моря. Тарири поселили в комнату с отдельным входом. Завтракать и ужинать он мог в главном ресторане отеля по договоренности с администрацией, пиво и алкогольные напитки были исключены.

Известный профессор, автор многих научных открытий, жил и работал здесь инкогнито уже два десятка лет. После удачного клонирования под Женевой он скрылся вместе со своим созданием, уничтожив все документы, и никто не мог обнаружить его местонахождение.

Опыты по созданию нового человека его больше не интересовали, теперь он пытался изучать людей, далеких от современной цивилизации.

И такой экземпляр, как Тарири, несомненно, вызвал его интерес: попав из далекой Амазонии в центр европейской цивилизации, он умудрился за короткий срок научиться пить и есть мясо, по словам участников экспедиции, которые его сюда привезли.

С Тарири заключили трехлетний контракт о его работе в Институте человека и природы в качестве лаборанта. На самом же деле хотели просто понаблюдать за ним в течение этого времени – как он будет меняться.

Чтобы отвлечь его от тоски по далекой родине, в его апартаментах установили большой аквариум с разноцветными пресноводными рыбками, а на подоконниках расставили горшки с цветами. И эта затея удалась, он с удовольствием кормил рыбок специальным кормом и поливал цветы. Наверное, растения чувствовали в нем дитя природы и свою связь с ним, от чего буйно разрастались, к удивлению ученой братии.

Он подвергся медицинским обследованиям, ему измерили череп, расстояние между глубоко посаженных глаз, ширину приплюснутого носа, длину волосистых бровей, а также широких скул. Потом были тесты на сообразительность, где он проявил себя с самой лучшей стороны, успевая съесть банан до удара током. Он категорически противился сдаче анализов мочи и кала, а со спермой все оказалось гораздо проще. Случайно увидев из окна лаборатории загорающую женщину, он на мгновение напрягся и, к радости ученых, разрядился.

Данные тестов ставили ученых в тупик: в пятьдесят лет, при нормальной проходимости нейронов через клетки головного мозга, развитие Тарири было на уровне четырнадцатилетнего юноши, его интересовали больше всего еда, спаривание, нагрузки в виде игр или бега. При этом у него никогда не возникало желания трудиться. Также отмечали его чрезвычайная переменчивость в настроении. Моментами он становился беспричинно агрессивным, а через секунду успокаивался. Обычному европейцу можно было бы поставить определенный диагноз, но в этом случае все обстояло совсем по-другому. И ученые настойчиво продолжали обследование.

По выходным он обычно сидел дома и не мог оторвать взгляда от телевизора, постоянно переключая программы. Когда глаза уставали, он переодевался в спортивные трусы и майку и отправлялся на пробежку вдоль берега моря. Когда он бежал, то ярко представлял себе, что несется через джунгли с копьем в руке, стремясь поразить добычу. Но когда видения рассеивались, перед его взором были только отдыхающие туристы и плещущееся синее море.

За год многое изменилось, он мог сносно общаться на английском и греческом языках, выучился ездить на машине и даже получил временные права. В лаборатории торжественно отметили первая годовщина его пребывания на этом острове, а в подарок ему купили билет на самолет до Лимы, туда и обратно. Взяв с него клятву обязательно вернуться.

Родные джунгли за это время ничуть не изменились, тут все шло своим чередом. Как он и предполагал, его жена стала женой вождя. Брата давно уже съели, а Тарири очень все обрадовались. И в честь его приезда даже хотели забить одного пленного, но он отказался, ссылаясь на больной живот: цивилизация давала о себе знать. Вечером у ритуального костра вспомнили его белокожего отца Лабрита, который появился здесь ниоткуда, но это было так давно и совершенно ему не интересно. Ему здесь все казалось таким скучным, по вечерам не было ни света, ни телевизора, и, проведя в племени всего две недели, он отправился назад скорее, чем предполагал.

Все очень обрадовались его возвращению и продолжили изучение его реакции на современный мир.

Тарири встретил эту женщину по имени Ляля во время одной из пробежек по дорожке вдоль моря. Она бежала ему навстречу и приветственно вскинула вверх правую руку, он ответил ей таким же жестом. На следующий день они снова увиделись на дорожке. Через несколько дней, вечером, они встретились на ужине в отеле, случайно оказавшись вместе за одним столиком.

За время, проведенное среди европейцев, Тарири приобрел кое-какие навыки в общении с представителями чужого для него мира. Они подошли к столу одновременно. И самое обычное пожелание за столом: «Приятного аппетита» стало прелюдией к новым отношениям, от которых совершенно изменилась его жизнь. «И вам приятного аппетита!» – нежным голосом ответила ему представительница не очень слабого пола, судя по рельефу ее бедер и рук. Этим она ему напомнила женщин из его родных мест, и у него сразу появились приятные фантазии. После первого блюда она обратилась к нему, взяв инициативу в свои руки:

– Вы откуда сюда приехали?

Тарири помедлил с ответом.

– С берегов Амазонки! – и добавил: – Я тут в лаборатории, в институте, работаю.

– А кем? – поинтересовалась она.

Он на секунду задумался: