Подписанный Генрихом IV в 1598 г. закон предоставил гугенотам значительные права, обеспечил людям свободу совести и практически поставил точку в Религиозных войнах, отравивших вторую половину XVI в. Соблюдение закона было нестабильным, гугеноты, конечно, продолжали ощущать себя гражданами второго сорта. Но теперь, в октябре 1685 г., Людовик совсем отменил этот закон, а новым Эдиктом Фонтенбло попросту объявил протестантизм вне закона. Протестантским священникам давалось две недели на то, чтобы покинуть страну, если они немедленно не перейдут в католичество. Все протестантские храмы и религиозные постройки подлежали сносу. В результате произошел исход примерно 400 000 французских мужчин и женщин, большинство из которых бежали в Англию, Швейцарию, Пруссию и Голландию. Это не только безвозвратно дискредитировало Людовика XIV за границей, но, что еще важнее, нанесло тяжелый удар по национальной экономике, лишив Францию многих из наиболее умелых ремесленников. Свободу вероисповедания и гражданские права не-католикам вернули только в 1787 г. за два месяца до конца ancien régime[95].

В 1688 г. Вильгельм Оранский и его жена, королева Мария Стюарт, дочь Якова II Английского, совместно вступили на английский престол. Во всей Европе Людовик не имел большего врага, чем Вильгельм. Тот без труда собрал против короля Франции альянс, известный под названием Аугсбургская лига, в который вошли Англия и Голландия, Священная Римская империя, Испания и Швеция. Последовавшая война продлилась девять лет, на суше и на воде, в Атлантическом океане и в Средиземном море. Мир наконец наступил в 1697 г. в Рейсвейке, когда Людовик согласился вернуть Лотарингию ее герцогу и гарантировал признание Вильгельма королем Англии.

Однако в XVII и XVIII вв. мир долго не держался. В пятницу 1 ноября 1700 г. в своем дворце в Мадриде скончался король Испании Карл II. Слабый и телом, и умом, он вступил на трон в возрасте четырех лет после смерти своего отца Филиппа IV. Одного взгляда на несчастного ребенка было достаточно, чтобы убедить двор в его полном несоответствии жизни, которая ему предстояла. Он постоянно болел, причем так серьезно, что многие подозревали в этом действие темных чар. Немногие из его подданных верили, что мальчик вырастет, чтобы принять власть над своими обширными владениями. Однако он все-таки вырос и после десяти лет регентства взял в свои руки бразды правления, во всяком случае формально. Таким образом, с момента его вступления на престол в 1665 г. и в последующие тридцать пять лет Испания фактически являлась великой монархией без монарха.

Неудивительно, что Карл, несмотря на два брака, не смог произвести потомков, и по мере того, как век подходил к концу, вопрос, кто унаследует испанскую корону, становился все более актуальным. Трон Испании жаждали заполучить (и прилагали к тому усилия) две самые могущественные династии Европы. Из двух сестер Филиппа IV (теток Карла) старшая, Анна, вышла замуж за короля Франции Людовика XIII, а младшая, Мария, – за императора Фердинанда III Австрийского. Анна родила будущего Людовика XIV, Мария – императора Леопольда I. Казалось бы, Людовик мог взойти на престол и через мать, и через Марию Терезию, которая являлась старшей сестрой Карла II, но, к сожалению, она при замужестве обязалась отказаться от всех наследных прав в испанских владениях.

Младшая же сестра Карла Маргарита не брала на себя таких обязательств, когда выходила замуж за императора Леопольда, соответственно ее маленький внук Иосиф Фердинанд был претендентом от Габсбургов, но в феврале 1699 г. он неожиданно умер. И снова начались сложные дипломатические переговоры. В них участвовали не только три государства, имеющие непосредственное отношение к делу, но также Англия и Голландия. Эти две морские державы очень выгодно торговали с Испанией, и теперь у них появилась общая задача – оттеснить Францию от этой страны. Если Испания из рук слабейшего в Европе монарха перейдет к самому сильному, то каковы шансы, что он позволит им продолжать торговлю на прежних условиях?

Однако бедный, ни на что не годный Карл тайно приготовил всем неожиданный сюрприз. К осени 1700 г. стало очевидно, что жить ему осталось недолго, и 3 октября король Испании дрожащей рукой поставил свою подпись под новым завещанием. Он оставил все без исключения испанские владения семнадцатилетнему внуку Людовика XIV – Филиппу, герцогу Анжуйскому. А через месяц Карл умер. Что же подтолкнуло монарха к такой радикальной перемене позиции в пользу Франции? Главным образом церковь. Инквизиция и, разумеется, все церковные иерархи давно поддерживали Францию, а папа Иннокентий XII лично написал Карлу письмо, рекомендуя Филиппа Анжуйского. Осознавая приближение смертного конца и выслушивая нашептывания своего духовника, Карл потерял силы возражать.

Что касается короля Людовика, то ему (во всяком случае, его внуку) и не снилась такая награда. Хорошо понимая, что император Леопольд не примет завещание Карла без боя, Людовик, не теряя времени, снарядил Филиппа в Мадрид принимать испанский трон. С ним отправилась группа французских чиновников, чтобы занять все ключевые посты в правительстве Испании. Можно удивляться, но Филиппа охотно приняли в его новом королевстве (только Каталония проявила враждебность), однако остальная Европа испытывала противоположные чувства. Если бы Людовик согласился исключить Филиппа из линии наследования французского престола, то, вероятно, смог бы избежать долгой и изнурительной войны, но он отказался от этого шага. Вряд ли Людовик XIV предполагал, какую цену ему придется заплатить за испанский трон своего внука.

7 сентября 1701 г. в Гааге представители Англии, Голландии и Священной Римской империи подписали соглашение, известное под названием Большой альянс. В некоторых аспектах его условия намеренно оставлены расплывчатыми, но основные цели предстоящей войны, неизбежность которой уже не вызывала сомнений, сформулированы вполне однозначно. Намерения Священной Римской империи носили откровенно политический характер: Леопольд твердо решил вернуть в лоно империи все испанские владения в Италии. Англия и Голландия, в свою очередь, прежде всего желали сохранить в Европе баланс сил – не позволить Людовику объединить армии Франции и Испании под одной короной. А если им удастся также обеспечить будущее своего судоходства и торговли, тем лучше. Затем, всего через девять дней после подписания гаагского соглашения, умер изгнанный католический король Англии Яков II, а Людовик в качестве подчеркнуто провокативного жеста сразу признал его сына законным монархом Яковом III. Теперь у них появилась еще одна причина ударить королю Франции по рукам.

Однако семь месяцев назад, в феврале того же года, Филипп Анжуйский вошел в Мадрид как Филипп V Испанский, и французские войска снова оккупировали испанские Нидерланды, фактически обеспечив буферную зону между Францией и Республикой Соединенных провинций. Так началась Война за испанское наследство.

Когда король не пребывал со своей армией на театре военных действий, жизнь в Версале текла обычным чередом. Все вращалось вокруг неизменного распорядка дня Людовика XIV, с его утренним lever, вечерним coucher и débotter[96] на закате дня, когда он переодевался после охоты. В двенадцать тридцать все отправлялись на мессу – и королева, и придворные. Затем следовало недолгое время наедине с мадам Монтеспан до обеда в два часа дня, который всегда происходил в официальной обстановке с королевой. Аппетит у Людовика был чудовищный: пишут, что он съедал «четыре тарелки разного супа, целого фазана, зафаршированную трюфелями куропатку (или утку, или цыпленка), много салата, кусок баранины, два хороших ломтя ветчины, блюдо разнообразной выпечки, свежие фрукты, компоты и варенья». Потом он обычно охотился и возвращался к мадам Монтеспан, с которой проводил весь вечер, исключая небольшой перерыв на ужин с королевой.