— Нет, не все! Что тебе сказала Наташа? И почему ты стала искать с ней встречи?

— На банкете она назвала меня Сашкой, удивлялась, что я жива, вы слышали, наверно?

— Слышал, но не придал значения. Что Александру можно сокращать и Сашкой и Аськой, это я и так знал, а ее слова, что ты жива, принял за восклицание экзальтированной женщины, давно не видевшей подругу.

— Тогда я ни о чем ее спрашивать не стала, да и как бы я смогла? Надо было бы признаваться в амнезии, а это выше моих сил. Потом я работала, потом попыталась сбежать, то ли от вас, то ли от себя самой. А толчок к тому, чтобы встретиться с Наташей, дали мне вы, нечаянно конечно. Когда я рассказала вам об убийстве Аськи, вы обронили фразу, что убийцы видели меня и могли запомнить. Глупо, конечно, но я подумала, что меня могут убить в любой момент, а я ничего о себе не знаю. Я позвонила Наташе, хотела спросить, откуда она взяла известие о моей смерти. Даже и спрашивать не понадобилось, она в ахах и охах все сама мне выложила.

И я пересказала Пестову все, что сообщила мне Наташа. Он выслушал меня с напряженным вниманием, задумался. Пока он думал, я вспомнила еще встречу с женщиной на выставке, и решила рассказать о ней. Только про маленького адвоката я рассказывать не хотела: меня смущала тема наследства.

— Значит, эта женщина сначала узнала тебя, потом решила, что обозналась. Интересно. А может, и Наташа обозналась, она натура впечатлительная?

— Вряд ли! Слишком много подробностей она привела.

— Это ничего не доказывает. Если она обозналась, то эти подробности относятся вовсе не к тебе, ты ведь ничего из того, что она говорила, не вспомнила, или вспомнила?

— Нет, я ничего не вспомнила, но имеются два нюанса. И та женщина на выставке, и Наташа назвали меня Сашкой, странное совпадение, вы не находите? Второй нюанс — Наташа говорила о моей давней подруге Юльке, которая сообщила ей о моей смерти. Две ночи мне снится сон, что я маленькая девочка и бегаю с подружкой Юлькой, причем первый раз сон мне приснился до рассказа Наташи. Нет, похоже, я именно та Сашка, которую знает Наташа.

— Похоже что так. Но давай разберем все варианты. О твоей смерти эта неизвестная нам Юлька зачем-то солгала. Зачем — важный вопрос, допускаю даже, что самый важный, но разгадать сейчас мы его не можем, значит, оставим пока. И ты права, солгала она сознательно, а не ошиблась, поскольку заявила, что сама хоронила тебя. Правда, и здесь есть нюанс. Допустим, что хоронили в закрытом гробу, поскольку останки сильно изуродованы, тогда она ошибиться могла, но это слишком уж много допусков без доказательств, пока говорить об этом не будем. Примем за гипотезу, что она солгала. Но почему ты с такой уверенностью говоришь, что о твоем замужестве она солгала тоже, если ничего не помнишь?

— Не помню, но не было никакого мужа, поверьте мне на слово.

— Опять что-то крутишь? Выкладывай все, если хочешь, чтобы я тебе верил!

Я посмотрела на него с упреком и вздохнула:

— Ох и трудно же с вами, Алексей Степанович! Ничего, кроме моей лжи, вам в голову не приходит, а дело в другом. Не могла я быть замужем, потому что до недавнего времени была девственницей. Теперь понятно?

Его глаза вспыхнули каким-то дьявольским блеском, но тут же погасли.

— Ну что ж, это многое проясняет. Тогда ни о каких закрытых гробах и думать не стоит, поскольку все Юлькино сообщение — сплошная ложь. Надо как-то распутывать этот клубок, и срочно. Ты непростительно затянула это дело. Страхи страхами, любой на твоем месте чувствовал бы себя не в своей тарелке, но прятать на манер страуса голову в песок тоже нельзя! На тебя это совсем не похоже. Ведь неизвестно, чем грозит тебе каждый день промедления, может, этой Юльки уже и в стране нет? Усвистала куда-нибудь, и ищи ветра в поле! Нужно более решительно взяться за Наташу, она наверняка знает что-нибудь еще. Вот только человек она сложный, будет лучше, если ты с ней встретишься и поговоришь еще раз. А я скажу Львовичу, чтобы не препятствовал.

— Нет, так не пойдет. Я не могу говорить с ней, не рассказав про амнезию, а я не собираюсь этого никому сообщать. Не хотела и вам, но вы вынудили меня.

— Чушь собачья! Ты хочешь узнать все о себе или нет?

— Для меня не чушь. Я не смогу вам объяснить свои мысли и ощущения, поскольку вы не поймете, меня может понять только человек, который испытал то же самое. Но это сейчас не важно. Даже рассказав все Наташе, я не добьюсь от нее больше того, что могу добиться и без ее рассказа. До этого дня я никого ни о чем не спрашивала, а кое-какой информацией уже располагаю. Иногда путь молчания, путь обходных маневров бывает более успешным, чем путь лобовых атак и вопросов, — это как раз такой случай. Подождите! Выслушайте меня! Наташа знает обо мне много, но это все не пригодится мне, ведь до встречи на банкете мы несколько лет не виделись, а все случилось со мной недавно, в этом году, нет, уже в прошлом.

Видя, что Пестов see же собирается перебить меня, я даже ногой топнула от раздражения.

— Да подождите же! От Наташи можно узнать две вещи: мою фамилию — это раз, название института, где мы с ней учились, дату поступления и окончания — это два. Узнать проще всего вам, через Сергея Львовича. Название института и годы учебы он и так может знать, а о моей фамилии может спросить у жены как бы невзначай: что мол, это за подруга? Понимаете? Тогда Наташа ничего не заподозрит и волноваться не будет. А узнав все это, я могу справиться сама, хотя нет, это тоже лучше сделать вам, вдруг я нарвусь на знакомых, начнутся ненужные расспросы, а это преждевременно. Я имею в виду, что можно узнать в институтском архиве мои анкетные данные и, главное, адрес.

Алексей Степанович засмеялся, неуверенно заулыбалась и я:

— Чего вы смеетесь? Что я хочу поручить это вам?

— Не обращай внимания, это я так. Уж больно забавно ты выглядела, когда топала на меня ногами. Ишь ты! То как испуганный заяц, который куста боится, а то уже все продумала и решила и меня в работу запрягла.

— А вы против? Не будете ничего узнавать?

— Отчего же, узнаю. С Сергеем ты и правда хороший ход придумала, намного легче с ним иметь дело, чем с его женой. Пожалуй, и вправду лучше, чтобы никто ничего не знал. Сказать можно всегда успеть. А Борису ты рассказывала? Ну, что молчишь?

Я потупилась.

— Я же сказала уже, что никому ничего не рассказывала и не собиралась этого делать.

— Значит, нет. Ну и не говори пока. Постой! Что-то еще у меня вертится в голове, какой-то вопрос. А-а, вот. Дизайнером-то ты когда успела стать?

— На ваших глазах. Вы рекомендовали меня Сергею Львовичу, не могла же я подвести вас?

— Ну ты и лиса! Не подлизывайся, все равно не поверю. Ведь какие-то навыки у тебя были? Не могла же ты вот так с ходу освоить художественную профессию. Это ведь не картошку чистить.

— Может, и были, но я ничего о них не знаю. Просто подумала, что каждая женщина должна уметь устраивать гнездо, пусть и не свое, вот я и попробовала. Вроде получилось, так что, выходит, что все же с ходу, как вы говорите.