Она послушно сделала несколько поворотов вокруг себя и руками «фонарики» показала, как в саду учили. Тогда папа протянул ей пакет из оберточной бумаги. И важно сказал: «Поздравляю тебя с днем рождения, Нина! Желаю здоровья, счастья и долгих лет жизни! Это тебе подарок!» Веревочку девочка все не могла развязать, папа помог. А в пакете лежали блестящие резиновые сапожки. Красные. Прекрасные. И голубой свитер. И фунтик с конфетами. А потом папа наклонился и подставил колючую щеку. И сказал: «Цалуй!» Ниночка потянулась и поцеловала, полные руки подарков. И стала счастливой. Самой счастливой на свете девочкой. Ее прямо немного приподняло над землей от счастья, так она почувствовала…

Вот и весь эпизод из детства. Воспоминание Ниночки про папу. Про отца. И этим воспоминанием она жила всю жизнь. В нее вошла сила – так она объясняла. Вместе с красными сапожками, голубым свитером и конфетками, которыми она всех угостила, в нее вошла сила. И вместе со словами: «Желаю здоровья, счастья и долгих лет жизни!» Всякое в жизни бывало, ясное дело. Но голубой свитер грел, а сапожки не давали промочить ноги – они оставались при ней. И защита была при ней всю жизнь. И папа оставался при ней, хотя он рано ушел из жизни. Но его любовь не ушла. Неумелая, безыскусная, самая простая, как те подарки. Которые все еще греют и защищают.

Вот для чего нужна отцовская любовь. Любовь отца. Или папина любовь – Ниночка с того дня звала отца «папа». Так ласковее выходит. Любовнее, нежнее. Потому что отцовская любовь делает нас защищенными, но нежными. Вернее, папина. Папы уходят, но они могут оставить детей защищенными. Детям немного надо…

Воспоминания – они как грибы в лесу.

А мозг, память – вроде лукошка. Вот что человек насобирает в свое лукошко, то и будет есть. Жить этим. И одни люди собирают всякую дрянь, червивые обабки или ядовитые поганки. И пихают их в корзинку. Потом несут эту гадость, едят и жалуются. Отравляют себя и других.

А другие стараются быть разборчивыми. И в лукошко кладут только хорошие грибы. Их мало, их надо искать. Стараться надо. Но потом нам этим придется питаться, вот в чем дело. И не все грибы надо пихать в корзину, вот и все.

Плохого и поганого в лесу хоть отбавляй. Такова жизнь. Но от нас зависит, что мы возьмем. Что положим в свое лукошко.

Такая вот детская картинка из журнала «Мурзилка». Хотя веселого в ней мало. Слишком много людей битком набивают свое лукошко ядовитыми грибами, да так, что для хороших места не остается. А выкинуть жаль. Лучше выкинуть. Или вовсе не брать.

Но люди говорят: «Это моя жизнь, все эти ценные ядовитые воспоминания!» Да ничего подобного. Жизнь – это дорога в лесу. И вообще – лес. А что мы кладем в корзину, зависит только от нас. Что взял, то и стало твоим. Прожить – одно. А волочить с собой в корзине или в мозгу – другое…

Один мужчина ушел от жены.

Хотя не было скандалов, ссор, измен. Нет, потом он полюбил другую женщину, когда ушел. Она, видите ли, с ним разговаривала.

Дело все в том, что жена не говорила с мужем. Не то что по душам, с любовью или хотя бы с интересом, – она вообще могла не разговаривать по три-четыре недели. Замолчит, и все. И не реагирует на вопросы. А если что-то нужно, пишет короткую записку или короткое сообщение в мессенджер. За эти три-четыре недели муж должен был догадаться, в чем его провинность. Иногда он точно знал, в чем виноват. Например, поздно пришел с работы. Он директором работал. А иногда он не мог догадаться. И спустя месяц ему жена сообщала, что он не поздравил ее маму с днем рождения, например. Или смотрел в театре на другую женщину с вожделением. Или купил плохой подарок. Или резко ответил по телефону.

Однажды у этого мужа заболело сердце. Очень сильно. Он попробовал сказать об этом жене, но она не ответила, она смотрела в Сети сериал. Он выпил лекарство. Не помогло. Тогда оделся и добрел до своей мамы. У него уже мутилось в голове, вот и потащился к маме. Мама вызвала «Скорую», мужчину госпитализировали и спасли. У него инфаркт случился. К счастью, небольшой.

А потом он домой не вернулся, хотя жена стала разговаривать и звонить.

Молчать иногда надо. Если не хочешь вступать в конфликт, например. Но в целом это жестокое и глупое наказание. Вот приди на работу и молчи. Смотри на всех холодным взглядом и не отвечай на вопросы. Пусть догадаются, в чем дело и зарплату повысят. Да где угодно замолчи и смотри с укором. Или вообще не смотри, отводи взгляд. Пусть всячески заслужат прощение.

Только никто догадываться не будет. И заслуживать ничего не будет. Покрутят пальцем у виска и уволят. Или пройдут мимо. Потому что до нашего молчания никому нет никакого дела, кроме близких людей, которые от нас эмоционально зависят. Которые нас любят и в нас нуждаются.

Пока еще нуждаются. Но жестокое молчание научит их обходиться без того, кто молчит. Тот, кто выдержал пытки молчанием, потом не нуждается в эмоциональной связи с тем, кто подолгу молчал. Привыкает как-то обходиться. И находит других людей для разговоров, это естественно.

А молчать потом можно сколько угодно в полном одиночестве, в пустой квартире. Только до этого нет никому никакого дела. Некого наказывать молчанием, некем манипулировать и заставлять ползать на коленях, вымаливая прощение. Люди остаются вместе, пока говорят друг с другом. Молчат неживые. Мертвые молчат в мертвых отношениях. Молчание – имитация смерти, это как прекращение дыхания. Которое потом может и не вернуться. Все. Конец.

Можно промолчать. Можно помолчать. Но издеваться и игнорировать молчанием долгое время нельзя. Потому что живые люди уйдут к другим живым людям. К тем, с кем можно разговаривать…

Счастье – вещь удивительная и редкая.

Не так уж много раз в жизни мы были по-настоящему счастливы. И не так уж долго продолжалось это состояние. Счастье – это миг, момент, быстро проходящее ощущение, так ведь? Может, и не стоит стремиться к счастью, раз оно так быстро кончается? Просто надо смиренно жить, и все? Но у счастья есть одна замечательная особенность, способность. Можно стать счастливым, если о ней знать.

Счастье способно расти и увеличиваться. Если вы можете ощущать маленькое счастье, если это маленькое счастье случилось с