Он будет ждать меня.

Я молча смотрела на него, в его глаза… Все так сложно. Я бы вернулась к нему и осталась тут навсегда… Вот возьму, и сделаю это! И буду самой собой. Это же возможно.

Рой протянул руку, осторожно коснулся пальцами моего лба, провел от переносицы, вдоль брови, к виску, и по щеке…

— Вера… а какая ты настоящая? Я пытаюсь представить…

Я вдруг представила сама и смутилась. Даже обидно стало. Даже мелькнула мысль, что нет, самой собой я, наверно, никогда не решусь. Почти до слез.

За эти несколько дней я так привыкла, что я такая красотка, и почти забыла…

— Настоящая я тебе не понравлюсь, — сказала, как можно более безразлично. — Я маленькая, еще меньше Пенелопе, и толстая… толще ее раза в полтора.

Рой тихо засмеялся, я чувствовала его дыхание на своем лице.

— Не толстая, не придумывай.

— Откуда ты можешь знать?

— Это видно, — он, улыбаясь, пожал плечами. — Видно по тому, как ты двигаешься, ходишь, по твоим привычкам, как ты встаешь, садишься, завязываешь сандалии, в конце концов. Возможно, что-то не так, как тебе бы хотелось, но это не важно. Я уверен, ты очень красивая и изящная девушка.

Хорошо, что темно и не видно, как я краснею.

Он нежно провел пальцами по моему подбородку, за ухо, и по шее вниз. И к ямочке между ключицами.

У меня просто дыхание перехватывало…

— Как я завязываю сандалии?

— Легко, — сказал он, потянулся, коснулся губами моего лба, совсем чуть-чуть. — Знаешь, у меня была одна клиентка, тоже Пенелопе, которая, в первый вечер раздевшись на пляже, потом долго не могла надеть сандалии. Пыталась подцепить ремешки и так и эдак, и едва ли не палкой. И только потом поняла, что нагнуться — никакого труда. Сказала, что в реальной жизни у нее много лет больная спина и лишний вес, она просто отвыкла, что так можно. Это заметно. Особенно в первые дни, и особенно в первые часы, когда ты еще не привыкла к новому телу, не поняла все его возможности.

Он говорил это, но в то же время… его пальцы гладили мое плечо.

На мне еще была сорочка — да, мне выдали сорочку Кита, длинную, почти до колен, и рукава пришлось закатать…

Нет, Рой не пытался меня раздевать, и уж точно не пытался… не знаю… это было совсем иначе… его прикосновения такие легкие… Словно он просто хотел разглядеть меня лучше… кончиками пальцев…

В этом было что-то такое, непередаваемое…

— Ну, я не настолько толстая, чтобы не суметь завязать сандалии, — голос слегка подвел, дрогнул.

— Тогда чего ты смущаешься?

— Некрасиво…

— Вера, посмотри на меня. Рядом со мной любая девушка будет выглядеть маленькой и хрупкой. Это все глупости… — его пальцы по шее снова, по подбородку, к губам… — А глаза? Темные или светлые?

— Темные, — сказала я. — И волосы тоже. А волосы короткие, едва до плеч.

Он погладил мои волосы.

— Это просто удивительно, что я встретил тебя. Ты самая лучшая.

Я не удержалась, всхлипнула, прижалась щекой к его груди. Он обнял меня, притянул к себе, прижал.

А потом мы еще долго лежали так, болтали о всяких пустяках, словно ничего не было, словно все хорошо… С ним было так невероятно легко, словно я знаю его всю жизнь. Легко и спокойно.

А потом я все-таки уснула, где-то под его рассказы об Илое, пригревшись в его руках, и мне снился большой шумный город, кипарисы и шорох волн…

Когда я проснулась, Роя уже не было.

Солнце пробивалось сквозь полог палатки. Снаружи голоса… Я прислушалась. Марко?

Чуть не подскочила.

Он вернулся!

Боже ты мой… Вчера вечером я была так занята собой, да и Роем, если уж быть честной, что даже совсем не думала о Марко. Его могли убить. Его могли схватить там, и он бы не вернулся. Чего бы только могло ни случиться…

Я осторожно выглянула.

Да, он был там. Они стояли с Роем чуть в стороне, говорили. Марко заметил меня, кивнул, улыбнулся. И я тут спряталась обратно в палатку.

Надо одеться.

Одежда Роя лежала тут рядом, аккуратно сложенная. Да, он стоял там, как и спал, в одних нижних штанах. Интересно, он просто не хотел меня будить, одеваясь, или…в этом был умысел? Вылезти в таком виде из моей палатки, давая Марко понять, что все, порезвился центурион, и хватит, свое он упустил… Невольно улыбнулась. От Роя можно ожидать любой вариант.

Он пошел одеваться уже после меня… выбросил вчерашние бинты. Да, я видела, что ходить ему намного легче.

Марко привел с собой троих.

Один — тот Чечче, вот уж не думала, что снова увижу его! Казалось, парня десять раз могли бы убить… Не все так плохо? Или я чего-то не понимаю?

Они долго обсуждали что-то с Роем и Китом в стороне, я не пыталась подходить к ним. Это уж точно совсем не мое дело, не стоит мешать.

Мы с Патриком пошли к драконам, смотрели, как их чистят и кормят. Мне даже дали немного погладить Сполоха. Такой красавец! Золотой, сияющий, он недоверчиво косил на меня одним глазом и нетерпеливо топтался на месте, ему хотелось полетать. Кит полетает с ним чуть позже, как только разберется с делами. А меня, если я захочу, Патрик может покатать на Чернушке после завтрака. Или Рой покатает, Чернушка его признает.

Патрик рассказал, что зарабатывает, конечно, вовсе не катанием на всех желающих, это так, мелочи, на это таких огромных зверей даже не прокормить. Но после Карнавала их ждут на вилле префекта, и уж он щедро платит за возможность пообщаться с драконами поближе.

Он занимается этим с самого детства, сначала вместе с отцом, потом сам. Патрику сорок восемь… А с Роем он знаком уже больше десяти…

— Знаете, сеньорита, — сказал Патрик, — Рой так изменился за последние несколько дней. Не знаю, что повлияло на него, может быть вы, может быть, что-то еще, но я никогда не видел его таким. Никогда не видел счастливым.

Счастливым, не смотря ни на что.

Я знала его всего несколько дней, но я тоже видела разницу. Конечно, мне сложно судить, но… Такая непроницаемая профессиональная отстраненность в начале, и теперь… тепло в его глазах. Настоящее, живое тепло.

Моя жизнь тоже никогда не будет прежней.

Я видела, как Рой бреется. У него волосы светлые, и отросшей щетины почти не видно, только совсем вблизи. Колючий, интересно? Я ведь дважды спала с ним в обнимку и даже ни разу не дотронулась сама. А сейчас прямо тянулись руки… Я удержалась, конечно. Ну… нет, стоит так.

А потом — завтрак.

У нас был кофе с молоком, овсянка, и хлеб с маслом. То есть, нам с Патриком — просто каша, а нашим оборотням — еще по банке тушенки в нее. Особыми изысками тут, действительно, не заморачивались… да я была и не против. В этой компании готова есть все, что угодно, в этом даже своя прелесть… если не завтракать так каждый день.