Несмотря на достигнутые договоренности, Юрий опасался Изяслава Мстиславича и решил обезопасить себя с этой стороны. Князь помнил, как сын Глеб безответственно отнесся к исполнению своих обязанностей в Пересопнице и позволил Изяславу быстро захватить город. Теперь в этот стратегически важный город был отправлен другой сын Юрия – Андрей. Лучшего выбора великий князь сделать не мог. Он знал храбрость и осторожность Андрея, «за которым в Киеве мог без боязни веселия свои исполнять» (82, 367). Кроме Пересопницы, Юрий отдал сыну Дорогобуж, Туров и Пинск, создав мощный заслон на границе с Волынской землей. Но не всё было так благостно, как казалось на первый взгляд.

Обратим внимание на пресловутые «веселия» князя, о которых упоминает В.Н. Татищев. Историк характеризует Юрия следующим образом: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый, глаза не весьма великие, нос долгий и искривленный, борода малая, великий любитель женщин, сладкой пищи и пития; более о веселиях, нежели об управлении и воинстве прилежал, но все оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев. И хотя, несмотря на договоры и справедливость, многие войны начинал, однако сам мало что делал, но больше дети и князи союзные, потому весьма худое счастье имел и три раз от оплошности своей из Киева изгнан был» (82, 425).

Попробуем разобраться, что здесь соответствует действительности, а что нет. Прежде всего, стоит отметить, что во всех крупных сражениях Юрий лично руководил войсками. Так было в битвах на Жданой горе и битве при Красном дворе, так будет и во время третьего похода на Киев. Сыновья выступают лишь как исполнители воли отца. Другое дело, как они его повеления исполняли, достаточно вспомнить действия Глеба в Пересопнице. Поэтому можно говорить о том, что суздальского князя подводили именно сыновья. Не мог же Юрий одновременно находиться в нескольких местах и лично контролировать огромные территории.

Упрек в том, что Долгорукий «несмотря на договоры и справедливость, многие войны начинал», можно отнести практически ко всем князьям эпохи. Поскольку каждый из них смотрел на эту самую «справедливость» со своей колокольни. Татищев пишет, что Юрий «более о веселиях, нежели об управлении и войне прилежащим» (82, 424) думал; что друзья и враги поносили «его беспорядочное житие и правление». На мой взгляд, эти сведения можно отнести лишь к тому периоду, когда князь правил в Киеве. В Ростово-Суздальской земле перед нами предстает совершенно другой человек, талантливый руководитель и блестящий организатор, настоящий созидатель. Если бы было по-другому, то Юрий никогда бы не сумел так обустроить Ростово-Суздальское княжество, как он это сделал. Не бывает таких чудес, когда правитель заботиться лишь о «веселиях», а государство развивается само по себе. В Залесской Руси князь трудился на благо своей земли, что дало соответствующие результаты.

В Киеве всё было наоборот. Создается впечатление, что Юрий просто не знал, чем ему заняться в древней столице Руси. Землю обустраивать? Так она уже давно обустроена. Торговлю развивать, хозяйство налаживать, вникать в каждую мелочь, как в Суздальской земле? Не было никакого смысла, в Южной Руси всё было налажено и без Юрия. Единственное, что он мог сделать, – это поменять местных управленцев на ростовских и суздальских тиунов. Всё, что Юрий умел делать очень хорошо и что было востребовано на северо-востоке Руси, было абсолютно не нужно в Руси Южной. Для того чтобы править в Киеве, были нужны совершенно другие качества. Отсюда и «веселия», поскольку князь явно страдал от безделья.

Зато Изяслав Мстиславич трудился не покладая рук. Желая выиграть время, он вступил в переговоры с Андреем Юрьевичем, чтобы тот выступил посредником между волынским князем и отцом. Волынские лазутчики под видом посланцев тайно осматривали городские укрепления и наблюдали за положением дел в городе. Но ничего утешительного своему князю доложить не могли, Андрей был начеку. В это же время Изяслав отправил своего брата Владимира за помощью к венгерскому королю. Изяслав Мстиславич поддерживал контакты с киевлянами, которые были недовольны правлением Юрия, и благодаря этим людям знал обо всём, что происходит в столице. Племянника в Киев звал Вячеслав. Прикинув шансы на успех, волынский князь перешел к активным действиям. Как только венгерский король Гёза прислал войска, Изяслав выступил в поход на Киев.

Подойдя к Пересопнице, Изяслав столкнулся с первыми трудностями, поскольку Андрей был готов к этому нападению и заранее стянул к городу войска. Как только появилась вражеская рать, гарнизон Пересопницы приготовился к бою. Не желая терять как драгоценное время, так и людей в боях за город, Изяслав решил оставить в тылу Пересопницу и продолжить движение к Киеву. В этот момент гонцы принесли тревожную весть, резко меняющую стратегическую ситуацию: Владимир Галицкий собрал полки и выступил на помощь Юрию. Положение для Изяслава Мстиславича создалось хуже некуда, его рать могла оказаться между молотом и наковальней: с одной стороны наступали галицкие полки, с другой стороны могли подойти дружины Юрия. В сложившейся ситуации Изяслав принял единственное верное решение – идти прямо на Киев и не дать Юрию времени приготовиться к отпору. Опираясь на поддержку киевлян, волынский князь надеялся быстро захватить столицу, пополнить войска ратниками и конницей черных клобуков. И, уже утвердившись в Киеве, сразиться с Владимиром Галицким.

Изяслав действовал быстро и дерзко. Стремительным броском ему удалось захватить Дорогобуж, где князя встретили крестным ходом. Пополнив полки добровольцами, Изяслав перешел реку Горынь и подошел к городу Коречску (в наши дни Корец в Ровненской области). Здесь Изяслава Мстиславича тоже ждали колокольный звон и торжественная встреча. Несмотря на эти успехи, обстановка резко ухудшились, поскольку Владимир Галицкий объединил свои полки с дружиной Андрея Юрьевича и ринулся по следу Изяслава. Союзники заняли Дорогобуж, покинутый волынским князем, перешли через реку Случь и продолжили погоню. К этому времени Изяслав подошел к городку Ушеску, форсировал реку Ушу и занял позиции на её берегу. Полки и дружины расположились на некотором расстоянии от реки, вперёд были выдвинуты отряды лучников. Было решено вступить в битву во время переправы вражеской рати через реку, опрокинуть полки Владимира и Андрея в Ушу. Печальный опыт сражений с галичанами у Изяслава был, князь не хотел его повторения.

Во второй половине дня на берегу Уши появились галицкие дозоры. Рать Владимира и Андрея растянулась, передовые части вырвались далеко вперед. Опасаясь вражеского нападения, Владимир остановил войска за ближайшим к реке лесом и стал поджидать оставшиеся полки. Князь мог только догадываться о планах противника. Чтобы сковать силы Изяслава и не дать ему уйти, Владимир отправил в бой конных и пеших лучников. Стрелки вышли на позиции и рассыпались вдоль берега. Через реку полетели стрелы, пролилась первая кровь.

С каждой минутой перестрелка становилась всё яростней. Галичане и воины Изяслава стремительно опустошали колчаны, били друг друга стрелами, ловко уворачивались от вражеских выстрелов. Воинов охватил азарт. В едином порыве волыняне бросились вперед, под вражескими стрелами перебрались через реку и схватились с противником врукопашную. Галичане не растерялись, выхватили засапожные ножи и накинулись на Изяславовых стрелков. В ожесточённой схватке галицкие лучники отбросили воинов противника, загнали в реку и погнали на противоположный берег. Здесь сражение продолжилось, галичане и волыняне резали друг друга ножами, рубили боевыми топориками, били кистенями. Когда Изяслав отправил своим лучникам подкрепление, через Ушу побежали уже галичане, преследуемые по пятам противником. На берегу галицкие воеводы остановили беглецов, прекратили панику и повели бойцов в контратаку. Волынян вновь сбросили в реку, воеводы запретили галичанам входить в воду и приказали возобновить стрельбу. В течение трёх часов над Ушей свистели стрелы, бой не затихал ни на минуту.