Каждый новый день приносил с собою очередную безуспешную попытку сотворить заклинание. Лапы опускались от бессилия, а профессор, видя страдания незадачливого дракона, винил себя в полном отсутствии педагогического дара, сердцем понимая, что Альберто на роду не было написано стать волшебником.

В один из таких безутешных дней, ранней весной, когда сугробы превратились в ручейки, а деревья тянулись к яркому солнышку пробуждающимися ветками, Альберто в исступлении бросил волшебную палочку в лужу и удалился в хижину, схватившись лапами за голову. Юрген-Бракс, покачав головой, решил, что в этой ситуации было бы мудро дать Альберто побыть в одиночестве, и принялся описывать вокруг хижины щедрые круги.

«Что же не так с этим парнем?» думал волшебник. «Почему он не справляется даже с элементарными чарами? Не понимаю. Я уже в десять лет превратил сумочку своей мачехи в змею, а в пятнадцать вовсю снимал проклятия. Почему же такой усидчивый дракон не способен произвести даже самый жалкий фейерверк? Что не так с моими методами? Может быть, нужно подойти к нему более творчески, помочь ему преодолеть внутренний барьер? Но что тут поделаешь, когда у дракончика нет к волшебству склонности? Хм.»

Альберто тем временем убивался в хижине, содрогаясь в рыданиях на краешке своей подстилки (единственная кровать в доме, естественно, принадлежала профессору).

«Видно, предначертано мне стать обычным писцом!» думал он сквозь всхлипывания. «Приключения, романтика, тайны – все это не для меня! Я буду лишь безымянным свидетелем великих свершений! Летописец, хранитель чужих подвигов… Эх… Неужели ни один, ни один вид магии недоступен мне? Ох!» – вздохнул он и, сам от себя такого не ожидая, выругался:

– Аламасаро Виту!

Тут случилось странное. Над его головой появилось черное облачко, которое сердито нахмурилось и рассыпалось миллионом эбонитовых искр.

Альберто подскочил на месте и уселся, выпучив глаза. Что это было?

Что он такое сказал? Это заклинание?

Искры перестали сыпаться, но там, где они упали, подстилка, одеяло и половые доски едва заметно задымились.

Неужели он сам это придумал? Или где-то прочитал…

Боги!

Альберто нервно сглотнул и исподтишка покосился в сторону самой далекой полки. Кроме него, в доме никого не было, но дракончику все равно было немного не по себе от одной только мысли о злосчастной книге.

Когда волшебник застал его за изучением запретного наречия, Альберто как раз успел пробежаться по руническому алфавиту и расшифровать первое заклинание. «Облако гнева» – так оно называлось. Кончено, в книге описывался куда как более грандиозный эффект, но и полученный результат был бесконечно ближе к истине, чем все его предыдущие потуги с белой магией. Значит ли это, что?..

Альберто охватила нервная дрожь, и он обеими лапами схватил себя за морду, боясь, как бы дурное слово опять не выскочило наружу.

В этот момент дверь отворилась и Юрген-Бракс вошел внутрь. Он сочувственно оглядел всю комнату, заприметил дрожащего Альберто, увидел темные точечки на полу и решил, что все понял. Он осторожно приблизился, присел рядом с Альберто, по-отечески приобнял его за плечо и молвил:

– Все образуется, мой ученик. Мы научим тебя белой магии!

Альберто сделалось нестерпимо стыдно. Он почувствовал себя самым одиноким дракончиком на свете, дрожь его усилилась, и он зарыдал пуще прежнего. Но разве можно было сознаться? И чем любезнее подбадривал его профессор, тем шире росла пропасть между ними. Альберто пронзила апатия. Он чувствовал себя недостойным этих теплых слов, доверия, веры, но ничего не мог с этим поделать и сидел, вздрагивая, один на один со своей мерзкой сущностью. О, драконьи боги, помогите мне!

Юрген-Бракс заварил чай. Мятный, успокоительный чай. Вечером дрожь прошла.

Альберто преисполнился мрачной решимости. В последующие дни он еще раз перечитал все книги, в которых хотя бы мимолетном упоминалась черная магия.

Черные маги встречались гораздо реже светлых, это было яснее ясного. Дракончиков, восприимчивых к ней, можно было пересчитать по пальцам, и мало кто из них запомнился чем-то хорошим. Вернее даже будет сказать, никто. Всякий адепт черной магии был в той или иной мере злодеем или просто неприятным дракончиком. Те же, кто не успел осознать свои способности, но показал определенные склонности уже в юном возрасте, были отловлены магами Академии и упрятаны в глубокие подземелья.

Темные заклинания были связаны исключительно с разрушением – они сжигали, топили, ломали, ослепляли, раскалывали, но никогда не чинили, не освещали и не склеивали.

Темные маги не объединялись в академии и предпочитали действовать в одиночку, а самые зловредные из них не испытывали теплых чувств даже друг к другу. Некогда их любимыми занятиями были порабощение народов и воздвижение уродливых замков для устрашения подданных и собственного комфортного проживания, однако же стараниями Белой Академии злых волшебников осталось очень мало, и вскоре от уродливых замков остались одни лишь руины, а народы вернулись в управление законного монарха. Ужасы, учиненные ими, переросли в легенды и перестали пугать.

Но сейчас Альберто переполошился не на шутку. Неужели его тоже ждала судьба ненавистного всем злодея? Кто властен над кем – не поработит ли его черная магия, не заставит ли она его делать нехорошие вещи?

Он сделался замкнут и пуглив, жизнь потеряла всякую прелесть.

В один из таких темных дней его разум осенила зловещая догадка: а не содержатся ли ответы на все его вопросы в той самой запрещенной книге? Не найдет ли он там спасительное средство, не рассказано ли там, как изгнать черную магию из своего организма? Оправдывая свой обман необходимостью, Альберто снова стал украдкою почитывать книгу в черном переплете.

Его занятия становились все более продолжительными. Первый раз он пробежался по оглавлению и, не найдя ничего подходящего, спрятал книгу обратно и не прикасался к ней целую неделю. В конце концов ему подумалось, что от волнения он мог проглядеть нужную главу, и, дождавшись ухода профессора на прогулку, он прочитал оглавление более внимательно, не пропуская ни буквы. Ничего. Тогда Альберто с отчаянной решимостью принялся вычитывать каждую главу, убедив себя, что решение всех его проблем находится где-то в тексте. С каждым разом он узнавал все больше и больше невообразимых заклинаний, эффект от которых не привиделся бы ему даже в самом страшном из кошмаров. Но спасение так и не приходило. Вскоре первоначальная цель всех его изысканий позабылась, и лихорадка запретного затмила все. Его знания приумножались, но он не решался проверить их на практике. Вместо этого он, сам не понимая, зачем и почему он это делает, запоминал древние руны и тщательно заучивал