На следующий день (что это было? утро? вечер? сумерки?), на следующий день Серый вернулся. Снова последовала бессмысленная, бесконечная беседа, состоявшая из одних и тех же вопросов и бесконечных отрицаний со стороны Зигфрида. Когда он устал отвечать, Серый удалился, а охранник снова принес кашу.

Третий визит прошел немного иначе. Серый поначалу не стал его ни о чем спрашивать, а вместо этого рассказал о страшных, ужасающих способах «узнать правду». Зачем Зигфриду было знать это? Неужели они хотели сделать это с ним? Он же ничего не знал! Он не знал, что лежало в сундуке и никогда не спрашивал, потому что это было не его дело. Как звали его компаньона?

Зигфрид задумался. Если Альберто попадет в лапы к этим дракончикам, они точно не будут с ним церемониться. Но вдруг Альберто и вправду нехороший, вдруг он что-то украл? Почему они его ищут?

– Анри, – сказал наконец Зигфрид, и гордо посмотрел в глаза своему обидчику, – мы везли сундук вместе с Анри.

Вот так, он не соврал, и одновременно не выдал Альберто.

– Как давно вы знали его?

– Я же сказал вам, что мы познакомились на дороге.

– При каких обстоятельствах?

– Я уже говорил.

– Скажите еще раз.

– Я был на ночлеге, а утром мы встретились, потому что Анри остановился поблизости.

Это было почти неправдой, но первоначальную историю Зигфрид изменить не мог.

– И вы уверены, что он сообщил вам свое настоящее имя?

– Нет. Но мне все равно.

– Вы понимаете, что если нам не удастся его обнаружить, мы будем вынуждены продолжать беседовать с вами?

– Нет, – соврал Зигфрид, хотя он все замечательно понял, – отпустите меня, я рассказал вам все, что знаю.

– Вы также отказываетесь назвать цель вашего путешествия. Это говорит против вас.

– Неправда. Я говорил, что это связано с нашим солнцем, и я собираюсь доложить об этом только королю лично. Вы все равно мне не поверите.

– Не поверю, потому что думаю, что вы задумали что-то преступное.

Зигфрид бессильно опустил голову. Он понял, что его никогда отсюда не выпустят. А если они все же… найдут «способ» вызнать у него всю правду, им станет известно о покровительнице, и о Тибо, и о том, что Альберто, по его словам, работал в табличном департаменте, и о многих других вещах, которые Зигфрид никак не мог объяснить.

– Я готов говорить с королем в присутствии всех стражей замка, – устало пробормотал Зигфрид. – Я уверен, что он мудр, и придаст моим словам должное значение. Посадите меня в клетку, свяжите мне лапы, но дайте мне доложить его дракошеству дело государственной важности.

– Мне начинают надоедать ваши сказки, – невозмутимо покачал головой Серый. – У вас есть время до завтра. Продумайте хорошенько свои ответы. Мы все равно докопаемся до истины, и чем раньше вы расскажете ее нам, тем лучше будет лично для вас. Я вполне мог бы допустить, что вы никак не замешаны в этой истории, но с каждым таким разговором в это верится все труднее. Отдохните хорошенько, вам предстоит трудный день.

Дверь темницы захлопнулась.

Зигфрид закрыл глаза и улегся на койку, накрывшись грубым шершавым одеяло. Этим вечером он остался без ужина. Может быть, он проспал визит надзирателя, а быть может ему просто дали понять, что с этого дня отношение станет другим. Ему было все равно.

Ночью дверь отворилась.

– Пойдем за мной, – сказал тюремщик.

Зигфрид медленно поднялся, потирая заспанные глаза.

– Уже? – спросил он. Тюремщик ничего не ответил; он смотрел прямо перед собой, не обращая на Зигфрида никакого внимания.

Зигфрид пожал плечами и поднялся. Он вышел из камеры, но тюремщик не двинулся с места. Наверное, его тоже подняли посреди ночи, и ему сильно хотелось спать.

– Я готов, – объявил дракончик.

Тюремщик странно вздрогнул, отсутствующе огляделся по сторонам и направился к выходу. Зигфрид покачал головой – зная, что ведешь дракончика на пытку, можешь быть и поразговорчивее. Это очень невежливо, устало решил он и поплелся вслед за надзирателем. Они прошли по темным коридорам, поднялись по нескольким узким лестницам и оказались перед массивной дубово-железной. Словно пребывая в сне, тюремщик отыскал нужный ключ во внушительной связке, медленно поколдовал над замком и отошел в сторону, пропуская Зигфрида. Снаружи сияла луна.

Зигфрид недоверчиво переступил порог и обнаружил себя на вершине каменистого холма. Над головою высилась темная башня, по неровным камням которой плясали лунные блики, а вниз убегал крутой склон, вдоль которого сквозь валуны и редкие деревья вилась узенькая тропинка. У самой стены неподалеку от двери лежала его котомка.

– Что это значит? – потребовал Зигфрид. – Вы отпускаете меня?

Стражник ничего не сказал. Он так же молча притворил за собой дверь и четыре раза повернул ключ. Зигфрид остался один.

Все еще не веря в происходящее, он подошел к своей котомке и взял ее в лапы. Развернул, проверил содержимое. Все было на месте, даже древняя карта. Но что это – это не его! Записка!

Зигфрид аккуратно развернул небольшой кусочек пергамента и прочел:

«Тотчас же отправляйся в Медовый квартал.

Иди в таверну "Совиная мудрость".

Благоразумно представься Гилбертом Дульфи.

Опосля действуй. У тебя один день и одна ночь.»

Зигфрид почесал затылок. Решительно не хотелось никому доверять. Только вот стали бы злоумышленники освобождать его из собственного плена, вот вопрос. Или это какие-то другие злоумышленники? Зигфрид задумчиво повертел пергамент в лапах и еще раз посмотрел на записку. Первые буквы каждой из строчек сложились в имя: Тибо. Сунув пергамент в котомку, Зигфрид засеменил вниз по склону.

***

Темница возвышалась за чертой города. Могучие холмы усеивали подножие Царь-пика и расползались дальше, немного припадая к земле и утопая в долинах. На одном из таких холмов поскромнее древние драконы воздвигли зловещую башню с намерением содержать в ней преступников и прочих нежелательных лиц. Когда город разросся и обзавелся стенами, башню намеренно исключили за его пределы. Даже самые бедные дракончики старались строить свои жилища поодаль от недоброго места, а потому окрестности были немноголюдными и даже мирными.

Спустившись к подножию холма и поднявшись по соседнему склону, Зигфрид увидел Хныкельбург.

Могучая Гора королей владычествует на небосводе. Пики монаршей крепости кажутся маленькими и тонкими на фоне каменного гиганта, но Зигфрид знает, что это не так – это огромные, могучие башни.

Лунный свет орошает черепицы домов, скользит по трубам и штандартам, растекается по лачугам, что льнут к городской стене в бесконечной и тщетной попытке быть принятыми, утопает в разрозненных огоньках, которые полыхают здесь