– Валисия! – он перехватил девушку за плечи и хорошенько встряхнул: – Валисия! – ноль эмоций. С таким же успехом можно крутить куклу.

– Да что происходит-то? – разозлился Ортегас.

Голова, походила на булькающий котел, в котором кипели мысли. Они со звоном лопались, отдаваясь болью в висках, и ловко прятали информацию. Как он не старался, а вспомнить произошедшее не мог. Он помнил поцелуй, истерику рыжего, битву взглядов и ужин, на котором Валисия предпочла голодать. Не пропуск же ужина вызвал такое?!

Девушка меж тем перекатилась и затихла, уткнувшись лицом в пол. Из приоткрывшего рта свисала ниточка слюны, и звук вырывался с натужным хрипом. Лицо ее стремительно багровело.

– Что за ргуш?!

Ортегас толкнул ее за плечо, дабы уложить боком. Пальцы наткнулись на непонятный бугорок. Он торопливо оттянул ткань и неверующе уставился на ранку с очень характерными рваными краями. На миг замер, скосив взгляд на хвост, и тут же с остервенением вонзил его в неподвижную Валисию, точно одну рану посчитал недостаточной.

– Ргуш! Ргуш! Ргуш! – кончик хвост яростно вспарывал плоть, высвобождался, передвигался на три пальца и… экзекуция повторялась.

С каждым ударом, словно в отместку, возвращался кусочек памяти. Ортегас уже рад бы забыть произошедшее, да не получалось.

– Ты что творишь? – вопль подкрепился ударом. Вернувшийся астерид повис на его спине, пытаясь оттащить. – Ты каменный, что ль? – пропыхтел Хрум, который и не подумал сдаться.

– Целеустремленный, – поправил Ортегас, скидывая неприятный довесок и продолжая изощренную пытку.

Руки, плечи, спина, грудь – чешуйчатый костюм превратился в лохмотья, который усеяли брызги крови. Мужчина на миг замер, пощупал первую ранку. Бугорок сошел практически на нет, и больше не кровил. С лица Валисии сошел багрянец. Испарина на мучнисто-белых впалых щеках смотрелась не лучше, зато она больше не хрипела, но и глаза не открыла.

– Что? Опять? – Хрум поднялся, недобро глянул на не сдвигаемого скорпиуса, и метнулся к подруге. Раз уж этого чокнутого не оттолкнуть, так хоть ее отобрать!

– Уймись! – Ортегас отмахнулся хвостом, брякнув им по рыжей макушке и вернулся к пыткам. – Я спасаю ее, вообще-то.

– После того, как сам убил? – издевательски уточнил астерид, который наизусть знал все симптомы отравления ядом скорпиуса. – Хорош спасатель, ничего не скажешь!

Тот злобно зыркнул на него, но оправдываться не стал, лишь огрызнулся:

– Я ее не убивал!

– А это что? – Хрум безошибочно из всех ран выбрал самую первую.

Ортегас домиком приподнял одну бровь, оценивая осведомленность недодруга, и нехотя пояснил:

– Воскресить убитого не дано даже мне. Даже, если это мой яд. Все, что я могу, – вести противоядие, пока он не подействовал.

– Ты уверен, что он не подействовал?

– Откуда мне знать?! – Ортегас закончил «работу» с ногами Валисии и критично осмотрел результат трудов.

– Как это откуда? Это твой яд!

– И я каждый день кого-нибудь убиваю и воскрешаю. Убиваю и воскрешаю.

– А скольких ты убил? – Хрум приложился ухом к груди девушки, задержал дыхание и вслушался: – Дышит спокойно. Не хрипит. Сердце бьется. Кабы не жуткий вид, решил бы, что спит.

Ортегас потрогал пальцами многочисленные ранки и задумчиво произнес:

– Дня за два-три затянутся. Следов остаться не должно. Хотя, лицо я не стал трогать. На всякий случай.

Хрум смерил его долгим взглядом, отметил, как тот старательно не смотрит в его сторону, и настойчиво повторил:

– Скольких ты убил своим ядом?

– Животные считаются? Тогда одного.

– И все? – астерид смотрел так недоверчиво, что скорпиус не выдержал.

– Я делец, а не убийца. А зубастик первый напал на Валисию.

– Тогда, что…

– Поможешь уложить? – оборвал Ортегас неудобный вопрос и поднял девушку на руки. Хрум правильно сообразил, что «капля правды» закончилась, и пытать вопросами опасного соседа лучше не стоит. Он расправил лежанку, откинул одеяло и приглашающе махнул рукой.

– Может, сперва смыть кровь? Я бы подлечил сразу, – предложил он.

– Нельзя ее мыть, пока раны не закрылись, – резко бросил Ортегас, который сразу представил, как наглый астерид будет пожирать взглядом бессознательную девушку. Хрум посмотрел в ответ так подозрительно, точно угадал мысли и скорпиус примиряюще добавил: – Серьезно нельзя мыть. Это то немногое, что я точно знаю о собственном противоядии.

– Когда она очнется?

– Хотел бы я знать… – оборвал он фразу. «Очнется ли вообще?», – билось внутри.

– Если она… – Хрум враждебно уставился и сжал кулаки. Он и без пояснений верно угадал ответ.

– Исчезни! – зло бросил Ортегас и угрожающе махнул хвостом.

Астерид сощурил глаза и недобро хмыкнул. Взглядом он непроизвольно уперся в Лису, которая казалась мирно спящей. «Разбудим же», – подумал он с грустью, развернулся и вышел из кубика.

Скорпиус подвинулся поближе к Валисии, взял ее за руку и тяжело привалился спиной к стене. На душе было муторно. Противоречивые воспоминания тревожили все больше, как и странное действие «Отрезвина» на приворот. Многое слышал он способностях мелких пакостников, но с подобным столкнулся впервые. Мысли сталкивались, взывая головную боль. В висках противно стучало, а сердце то лихорадочно колотилось, то резко замирало.

Побоявшись, что ненароком уснет и придавит во сне, он осторожно подвинул Лисичку и улегся рядом. От просто действия стены словно закачались. «Только головокружения не хватало», – с тоской подумал он и обнял ее.

Он лежал, всматривался в ее лицо и невольно подмечал: задорный острый нос, длинные ресницы, изогнутые брови. Нет, он и раньше отмечал, что она красива, но именно отмечал. Ну, красивая, ну и что? Много их таких в его офисе. А приворот – не повод влюбляться по-настоящему. Так что изменилось-то?!

Он осторожно погладил ее по щеке, провел ладонью по изгибам фигуры и приподнялся на локте. Головная боль понемногу стихала, сердце прекратило безобразничать и билось ровно, лишь головокружение не желало сдавать позиции. Но заинтересовало его не это. Он вдруг сообразил, что находится так близко от «объекта приворота», а желания задушить в объятьях, нет. Скорее хочется помочь и пожалеть, а самому себе настучать по голове.

– Показалось! – пробормотал он, укладываясь обратно. Накатила слабость, словно вместе с тревогой, покинули и силы. Хотелось лежать и желательно не шевелиться. Совсем. А в быстрое и неожиданное снятие приворота верилось с трудом. Вот в передозировку удобного снадобья – другое дело.

«Зря прогнал пацана», – подумал он, засыпая. – «Было бы кому настучать мне по голове».