Тайлин не забыла об обещании Арне сшить ей сапожки, но понятия не имела, где во дворце можно найти подходящую выделанную кожу и сколько ее нужно. В городе наверняка были кожевенные лавки, но юная жрица не знала, позволят ли ей, пусть и ненадолго, покинуть дворец. Да и денег, чтобы купить выделку, у нее не было. А увидеться с Арне и поговорить с ним девушке очень хотелось. То, что случилось с ее сестрами, показало Тайлин, какой непредсказуемо короткой может оказаться жизнь; к тому же очень скоро ей предстояло вернуться в храм, а северянину – следовать за своим вождем дальше в южные земли, где он тоже мог погибнуть в любом из сражений. Если так, то стоило ли терять время попусту?

Хризе была права: Тайлин мечтала о том, чтобы Арне коснулся ее ступней. И даже если бы дотронулся выше, она не стала бы возражать. Многие на юге не любили северян, и редкий отец не содрогнулся бы, представив свою дочь в объятиях варвара, но Тайлин, как и большинство посвященных Богине воительниц, была сиротой, а точнее, подкидышем, и некому было сурово ее отчитать и внушить ей, что подобная связь – это бесчестье, позор и большое несчастье. Разве что Зелия презрительно скривила бы губы и сказала что-нибудь неприятное… но и она не имела права что-либо запрещать. В конце концов, она ей не мать. А Богиня, которой все жрицы приходятся дочерьми, никогда ничего не имела против любви.

В том, что это любовь, Тайлин не сомневалась. И, поскольку влюбленные всегда надеются на то, что обретут взаимность, стоит только приложить немного усилий, решила действовать, не откладывая, и сперва расспросила служанок о том, где можно взять немного кожи. Те подтвердили ее опасения: без денег в столице хорошую выделку достать невозможно, но пообещали помочь. И помощь вскоре явилась.

– Великий Аштур, зачем тебе кожаные сапоги, дитя? – искренне удивилась дородная женщина, с которой они так и не познакомились накануне. – В жару носят легкие сандалии, я могу принести несколько пар.

Тайлин быстро огляделась – не видит ли Зелия? – придвинулась ближе к женщине и зашептала ей на ухо, слегка розовея от смущения. Та с интересом выслушала ее сбивчивое признание и понимающе улыбнулась:

– Вот, значит, как… Не беспокойся, я обязательно что-нибудь придумаю. Быть может, у тебя или твоих подруг есть еще какие-нибудь пожелания?

– У меня есть просьба, – послышался от дверей голос Солан, и девушка в сопровождении служанки и Зелии вышла из своих покоев. Просто и изящно одетая, с аккуратно уложенными волосами, с прямой спиной и высоко поднятой головой, царевна теперь никому не позволила бы усомниться в своем положении, и полная женщина вежливо поклонилась, приветствуя ее. – Я хочу, чтобы вы проводили меня к царю Искандеру. Мне нужно поговорить с ним.

На лице женщины отразились сомнения. С одной стороны, покидать свою половину дворца и появляться в обществе мужчин без приглашения девушкам не дозволялось. Тем более, крайне дерзко было требовать встречи и беседы с царем без его согласия. Но, с другой стороны, перед ней была царевна Кадокии. Возможно, царевнам позволено то, что не разрешается простым смертным?

– Хорошо, госпожа, – поколебавшись, ответила женщина. – Идемте со мной. Ваша спутница-жрица может остаться…

– Ну уж нет, – хмуро буркнула Зелия. – Я головой отвечаю за эту девчонку.

Царевна не рассердилась на эти слова, лишь рассмеялась – должно быть, нравы ее страны позволяли подобное обращение. И уже по дороге поинтересовалась у все еще недоумевающей женщины, как ее зовут и какую работу она выполняет во дворце.

– Я забочусь о людях и во всем помогаю своему мужу, госпожа, – ответила женщина. – Можете называть меня просто Лара.

После надоевшей в походе ячменной каши блюда, поданные на завтрак и источавшие восхитительный пряный аромат, казались просто божественными, но особого аппетита у Искандера они не вызвали. С утра у него ломило затылок и шею из-за неудачной позы, в которой его угораздило заснуть, а свитки с донесениями из Танарии и с речной границы, которые он прочитал, едва проснувшись, добавили молодому царю головной боли. Хотя, возможно, дело было в выпитом накануне вине – он точно не знал. Но, в отличие от Кромхарта, который опустошал тарелку за тарелкой, и Калигара, который весьма лестно отзывался о местном поваре, не спеша воздавая дань его таланту, Искандер к еде почти не притронулся. А вместо вина велел принести себе чистой воды.

– Из Кадокии нет новостей? – спросил он.

– Нет, государь, – покачал головой Калигар. – Но, если мои расчеты верны, курьер должен прибыть не позднее, чем завтра в полдень. Если, конечно, царь Ангус не слишком долго раздумывал над ответом.

– Чего там думать? – с набитым ртом проворчал Рагнар. – Если ему дорога его дочь…

– Если бы ему была дорога его дочь, он бы никогда не согласился выдать ее за пустынника, – возразил Калигар. – Пусть даже сына предводителя: сыновей у Тенджи-артана – что мух на заду у быка, и, судя по всему, этот – не самый старший и не самый умный. Какую выгоду Кадокии сулит этот брак? Никакой. А вот зачем это нужно Мессе – другой вопрос.

– Давайте спросим мальчишку. – Рагнар вытер ладонью рот и откинулся в кресле. – Спорим, что до вечера он заговорит? Или умрет. Оба исхода меня устраивают.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Искандер, незаметно потирая виски. – Но, боюсь, преждевременная смерть жениха не устроит невесту.

Мужчины рассмеялись, и в этот миг дверь широко распахнулась, чтобы пропустить невысокую пышнотелую женщину в длинной светлой тунике. Вошедшая робко опустила взгляд и склонила голову при виде царя.

– Лара! – обрадовался Искандер и поднялся, приветствуя жену своего друга. – Рад тебя видеть в добром здравии. Надеюсь, вы с детьми хорошо устроились в Баасе? Вам нравится здесь?

– Государь, – улыбнулась женщина, – мне хорошо везде, где рядом со мной мой господин и муж. – Она посмотрела на Калигара, и тот ласково улыбнулся ей в ответ. Рагнар с легким разочарованием оглядел ее лицо и фигуру: супруга советника была некрасива, немолода и больше походила на кухарку, чем на правительницу Бааса. Но было что-то удивительное в ее блестящих черных глазах, какой-то теплый и мягкий свет, не сразу заметный, но притягательный, успокаивающий – и полный нежности в тот момент, когда она смотрела на мужа. На Рагнара еще никто никогда так не смотрел. И он догадался, почему Искандер говорил о том, что всегда немного завидовал другу.

Тело ее некрасиво, но душа излучает любовь, и это прекрасно настолько, что невозможно оторвать взгляд.

– Государь, – тем временем продолжила женщина, – по просьбе кадокийской царевны я привела ее сюда, потому что она хотела поговорить с вами. – Лара посторонилась и пропустила вперед Солан, за которой следом тенью шла Зелия. Искандер удивленно приподнял бровь, провожая царевну взглядом: он настолько не ожидал ее появления, что в первый момент растерялся.

– Государь. – Девушка вежливо кивнула ему и повернулась к Рагнару, которого с трудом узнала – отмытого, гладко выбритого, одетого в светло-серую тунику. – Вождь Кромхарт. – Потом посмотрела на наместника, слегка наморщила лоб, и тот поспешил представиться: