Очень надеюсь, что ты провалился в Бездну, как я того и желаю!

Девушка сделала несколько глубоких вдохов, выравнивая дыхание, похлопала себя по щекам, чтобы прогнать навалившуюся усталость, и вернулась к приготовлению болеутоляющего отвара.

Когда рассвело, Искандер отдал приказ собираться и седлать лошадей. Завтракать пришлось оставшейся с ужина холодной кашей – из-за внезапного нападения ее не успели доесть, и почти половина котла осталась нетронутой. Но и теперь проголодавшихся было немного, даже среди не особо разборчивых северян. Многие, особенно те, кто был ранен, предпочли еде воду: их мучила жажда, и не только из-за поднимавшейся вместе с солнцем жары.

Тех, кто не мог идти сам, положили в повозку, погрузив остатки провизии на свободных лошадей, которых теперь было много. Тяжелораненые забылись сном благодаря отвару, приготовленному Герикой, и теперь лекарь при виде мельи почтительно склонял голову и говорил с ней уже как с равной, а не как с неопытной выскочкой, возомнившей себя целительницей. Герику это радовало, хотя настроение у нее все равно было скверным. И не столько из-за событий этой ночи и навалившейся под утро усталости, сколько из-за проклятого северянина.

Мне бы только собраться с силами, и я ему выскажу все! Влюбилась, как же… Слишком много ты возомнил о себе, Рагнар Кромхарт! Нравишься – да, не спорю, но чтобы влюбиться в такого, как ты…

Даже не думай об этом.

По распоряжению царя им выделили четырех лошадей, довольно послушных и резвых. Впрочем, особо проверять их прыть не пришлось: отряд двигался медленно, шагом, поскольку даже легкая рысь тревожила раны, а многие так ослабели из-за потери крови, что еле держались в седле. Искандер то и дело оглядывал поредевший походный строй и, если требовалось, приказывал ненадолго остановиться. Рагнар присматривал за пленником, которого везли в окружении северян, со связанными за спиной руками, пристегнутого ремнями к седлу. Судя по то и дело раздававшемуся гоготу, молодой пустынник стал для варваров новым развлечением.

Некоторое время Герика приноравливалась к своей лошади – девушка давно не ездила верхом и к тому же немного побаивалась незнакомых животных. Но доставшаяся ей кобылка была действительно спокойной, даже слишком, поэтому мелья смогла, сидя в седле, писать на своей дощечке. Закончив довольно длинное послание, Герика повернулась к едущей рядом Зелии и жестами попросила ее позвать Рагнара. Жрица бросила на девушку несколько удивленный взгляд, но кивнула и направила коня в начало строя.

– Зачем тебе понадобился Рагнар? – полюбопытствовала Солан.

Вместо ответа Герика протянула ей дощечку.

Вскоре Зелия вернулась вместе с вождем северян. Рагнар уже не хмурился, он предвкушал.

– Ты хотела меня видеть? Неужели решила признаться? – усмехнулся варвар. Герика кивнула, но выражение ее лица заставило северянина насторожиться: обычно влюбленные девушки смотрят на мужчину и ведут себя совершенно иначе.

По знаку жрицы Солан начала читать:

– «Я не могла вчера ответить тебе, потому что готовила лекарство для раненых, и малейшая ошибка испортила бы его. Теперь отвечу: я спасла тебя только потому, что ты – союзник Искандера и ты нужен ему. Вот истинная причина, а не та, что ты выдумал».

– Не хватает храбрости сказать правду? – глядя куда-то в сторону, поинтересовался Рагнар. – Или упрямство не позволяет?

Герика вздохнула, стерла написанное и нацарапала еще пару строк.

– «Ты красив, достоин восхищения как воин и уважения как вождь, – прочитала Солан. – Но я не влюблена в тебя, клянусь Тривией. И не стану твоей женой».

Рагнар резко повернул голову, но Герика не сдалась и стойко выдержала его полный ярости взгляд. Ни раздражения, ни насмешки не было на ее лице, только усталость и непроницаемое спокойствие. Неожиданно северянин осознал, что за все время жрица ни разу не улыбнулась ему, даже краем губ, и при том, что он мог сделать с ней все, что угодно, оставалась для него недоступной… Злость захлестнула его. Рагнар не стал ничего отвечать, рванул поводья, грубо толкнул свою лошадь и выслал ее в галоп. Герика закрыла глаза, и Солан показалось, что подруга сейчас в изнеможении уткнется лицом в конскую гриву.

– Кажется, он обиделся, – неуверенно сказала царевна. – И разозлился.

Зелия подъехала ближе, внимательно оглядела мелью и молча покачала головой.

Герика медленно открыла глаза, забрала у Солан дощечку и принялась выводить большие буквы прямо поверх предыдущих строк. Рука не слушалась, стило выскальзывало из пальцев.

«Я устала. Оставьте меня», – написала она. И, закутавшись в серый плащ, отъехала в сторону.

Когда дорога привела отряд на вершину большого холма, Искандер оглядел простирающиеся внизу равнины, темнеющую на горизонте горную гряду, частые скопления небольших домиков с плоскими крышами – баасийские селения, окруженные оливковыми рощами и фруктовыми садами, петляющие между ними тропы и едва заметные вдалеке высокие белые стены города, и понял, что в столицу они прибудут только вечером. Это его не обрадовало, но заставить своих людей двигаться быстрее он не мог. Если уж сам царь, не получивший ни одной серьезной раны в бою, был не в силах после бессонной ночи скакать галопом, то что говорить о тех, кому даже медленный шаг причинял боль? Хотя спешить было нужно: лекарь сказал, что снадобья, приготовленного немой жрицей, хватит ненадолго, и вскоре им снова придется слушать душераздирающие стоны раненых… Все же хорошо, что Рагнар взял с собой эту девушку. Мало того, что она, по слухам, которые в отряде быстро разносятся, спасла северянину жизнь, так еще и оказалась целительницей, знающей толк в отварах. Отрядный лекарь, Солмир, очень хорошо отзывался о ней, удивляясь тому, как девушка в таком юном возрасте смогла освоить столь тонкую и непростую науку составления лекарственных и травяных смесей. Воистину удивительными бывают посылаемые богами встречи и пути, которые сводят людей вместе! Можно сказать, что Рагнар не ошибся в своем выборе, не прогадал…

Словно воплощение его мыслей, мимо пронесся вождь северян и, сделав круг, уже рысью подъехал к Искандеру. Сказать, что он разозлен, было мало: что-то или кто-то ухитрился довести Рагнара до бешенства. Прежде всего танарийский царь подумал о пленнике: не иначе гордый мальчишка не выдержал бесконечных издевок и огрызнулся в ответ, сказав что-нибудь очень обидное, а прикасаться к нему до приезда в столицу Искандер запретил. И правильно сделал, не то чья-то тяжелая секира уже давно обагрилась бы кровью.

– Что случилось? – спросил он, с подозрением глядя на варвара. – Надеюсь, ты никого не убил?

Кромхарт не ответил. Он хмурился и молчал до тех пор, пока они не спустились с холма и не выехали на дорогу, пролегавшую сквозь рощу из диких олив. А потом неожиданно и неохотно, явно пересиливая себя, спросил:

– Что мне сделать, чтобы завоевать сердце моей женщины?