— Расстояния у нас невелики, — возразил Витольд. — Такая машина вообще не предназначена для езды по улицам.

Я не был склонен признавать его правоту в этом вопросе, но решил не продолжать тему.

— Я скажу Мурину, чтобы он привел в порядок каретный сарай, — Витольд показал на деревянное строение, откуда был извлечен электромобиль. — Денька за два-три все сделает. Прокатиться желаете?

— Да, — воскликнул я. — Еще бы!.. А вы на нем ездили, Безценный?

— Не приходилось, — сказал Витольд.

— А мой дядя?

— Кузьма Кузьмич приобрел эту вещь, когда задумал свое сватовство, — пояснил Витольд. — Полагаю, он хотел произвести впечатление на Анну Николаевну. Однако она испытывала такое отвращение к предлагаемому ей браку, что перенесла эти чувства также на электромобиль. По женскому капризу, вполне извинительному, она сочла прекрасную машину «дешевой мерзостью». Сейчас я передаю точные ее слова, — прибавил Витольд. — Поскольку справедливость требует признать: машина покойного Кузьмы Кузьмича — что угодно, только не «мерзость» и уж тем более не «дешевая».

Я прикусил губу, чтобы не брякнуть: «Так вот почему мне не стоило делать визиты в этом электромобиле!»

Вместо этого я спросил:

— От Свинчаткина не было известий?

— Вы разве ждали от него каких-то известий? — удивился Витольд.

— Нет, но… — смутился я. — А вы с ним не связывались?

— Нет, — ответил он. — И не собираюсь. По-моему, мы имели возможность убедиться в том, что у него все в порядке.

Я представил себе Матвея в норе с фольдами и понял, что Витольд, конечно, прав. У Матвея все в полном порядке.

— В электромобиле должен быть передатчик, — сказал Витольд. — Проверьте, исправен ли он, и поезжайте. Прокатитесь, в самом деле, по округе. Стоит развеяться.

Я так и сделал.

* * *

Я надел теплые брюки и спортивную куртку моего дяди, натянул кавалерийские полусапожки со скошенным каблучком, нахлобучил шапочку из легкого меха и повязал на шею клетчатый шарф тонкой вязки. Передатчик в электромобиле оказался совершенно исправен. Вообще, несмотря на небрежное хранение, электромобиль не пострадал ни в малейшей степени: все его механизмы и устройства были герметично изолированы от внешней среды.

Я вышел из дома и направился к электромобилю. Планида и Макрина вышли меня провожать. Они выстроились на крыльце и глядели мне вслед так, словно их господин отправлялся по меньшей мере на войну.

Планида, кстати, как и предрекал Витольд, приходила извиняться «за вчерашнее» (произнося «вчерашнее», она имела сомневающийся вид, как будто не была уверена в том, когда именно она куролесила и было ли это точно вчера или же длилось несколько дней кряду).

— Вы уж простите, Трофим Василич, голубчик, — сказала при этом Планида. — Иной раз подкатывает, так надо покориться, иначе природа возьмет свое и задушит.

— Хорошо, Платонида Андреевна, — ответствовал я строгим тоном, — однако хорошо бы природа брала свое пореже.

— Мы нечасто, — проговорила Планида, кланяясь, — будьте благонадежны.

— Вот и хорошо, — молвил я, на чем наша беседа и завершилась.

Теперь они с Макриной глядели мне вслед, как я, эдакий голубчик и милашка, вышагиваю в клетчатом шарфе и кавалерийских полусапожках.

— Со спины — чисто покойный Кузьма Кузьмич, — всхлипнула Макрина.

Я достиг сверкающего электромобиля, отворил дверцу нажатием кнопки и забрался внутрь чудесной сферы. Электромобиль взмыл на локоть над землей и тихо полетел по аллее.

Ночью был сильный снегопад, закончившийся под утро, и теперь повсюду были разбросаны пухлые белые подушки. Когда я покидал мою усадьбу, неожиданно разошлись облака, и выглянуло солнце.

Я не видывал голубого неба у себя над головой не менее десяти дней и привык уже к скучной серой толще. Утешаясь, я рассуждал о том, что жители полуденных стран, обитающие под вечно-лазурными небесами, нередко страдают от холеры. С другой стороны, наше небо хоть и похоже на нечистый матрас, все-таки таковым не является, и мы имеем возможность пользоваться чистым воздухом, в то время как какой-нибудь гостиничный клоп действительно всю жизнь свою проводит под потным матрасом. Итак, мне надлежит благодарить судьбу за то, что я, во-первых, не клоп, а во-вторых — не обитатель холерного края.

Сегодня же я мог наслаждаться всеми преимуществами жизни сразу! Погода вдруг установилась ярко-зимняя, веселая. Электромобиль помчался по дороге, минуя леса, сейчас для меня безопасные. Я даже не думал о них, захваченный быстрой ездой. Скорость моего электромобиля в несколько раз превышала ту, которую мог предложить электроизвозчик. Впрочем, спустя короткое время я перевел мою машину на умеренный бег, чтобы иметь возможность удобно глядеть в окно.

Я давно миновал наше поселение, затем проехал кладбище с небольшой церковью при входе на него; поодаль я увидел на холме большой господский дом и заснеженный сад перед ним; ни ограды, ни ворот не имелось, и деревья были высажены без особого порядка, «как в природе». Я подумал, что это, вероятно, усадьба Софьи Думенской — «Родники». При нашей встрече она приглашала меня заходить к ней в гости, но сейчас мне вовсе не хотелось сворачивать с дороги.

Поэтому я проскочил мимо, и снова понеслись леса и поля… Однообразие здешнего пейзажа вовсе не утомляло меня, напротив — оно мне сердечно нравилось, оно ласкало мой глаз.

Я еще сбросил скорость… и вдруг заметил на обочине темную фигуру.

В первый миг мне подумалось, что я опять повстречал, на свою голову, разбойников, и я уже хотел было рвануться с места и скрыться, но тут темная фигура пошла ко мне навстречу, пошатываясь и простирая руки в мольбе о помощи. Кем бы ни был этот человек, он не выглядел опасным. Я остановился и открыл дверцу электромобиля.

Выбравшись наружу, однако, я никого поблизости не увидел.

— Эй! — окликнул я. — Милостивый государь, если это шутка, то… Куда вы подевались? Да отзовитесь же!

Ответа мне не было.

Я отошел от машины на несколько шагов и стал осматриваться.

Снег, озаренный полуденным солнцем, весь переливался и слепил глаза. Плоская местность вся была залита светом. Так обычно рисуют на картинах, изображающих «Весну в Арктике».

Я прошел несколько шагов по всем направлениям и наконец обнаружил в канаве на обочине скорчившееся, сжавшееся в комочек тело. Это показалось мне странным: ведь только что этот человек выбегал на дорогу и махал руками! Почему же теперь, когда помощь пришла, он затаился и не подает признаков жизни? Не умер ведь он за те краткие миги, пока я разыскивал его!

Я наклонился над ним.

— Вы живы? — спросил я.

Он пошевелился и глухо застонал. Моя тень упала на него, и он поднял голову. Только теперь я узнал его.