Его крик только усилил ярость. Убить! Уничтожить! Разорвать! Но вряд ли Марине это понравится. Она и так видит во мне богатого извращенца, использовавшего ее шантажом.

Я потащил урода дальше от крепости. Он с трудом перебирал ногами, хрипя какие-то угрозы. Выкинув его у дерева, я замахнулся и всадил носок ботинка в его яйца. Ублюдок скорчился и захрипел.

— Посмеешь даже взглянуть на нее, закопа-а-аю! — Я отшвырнул его, еще раз всаживая ногой между ног.

Инстинкт ревел «Уби-и-ить!», и я с трудом сопротивлялся этому желанию. Но гораздо хуже было представлять взгляд Марины. Если я и убью его, то не подставляясь перед ней.

Жажда вернуться к моей женщине пересилила жажду убить.

Я должен быть рядом с ней. Вино! Она могла выпить. Я бросился в крепость, ощущая адскую боль в груди. Нельзя было оставлять ее одну. Она слишком своенравная и дерзкая. Внутри все дрожало от напряжения. Органы лопались и взрывались, затапливая кровью каждый свободный сантиметр внутри.

Я успел… Марина направлялась к выходу, сжимая в руках рюкзак. Ее одежда пропиталась чертовым вином. От нее разило запахом этой мрази!

Я стащил пиджак:

— Нам нужно кое-что обсудить. Но сначала ты снимешь с себя все это.

Ее глаза сверкнули, одновременно гневно и испуганно. Радужки снова начали наполняться странным бирюзовым сиянием, которое вытесняло серо-голубой оттенок. Какого черта? В этом было что-то ведьминское. Но она точно не была ведьмой. Что же ты скрываешь, Марина?

— Что вы с ним сделали? — Ее голос дрожал от волнения.

От волнения за него.

— Меньше того, что он заслужил. — Я кивнул на ее одежду. — Снимай, иначе я сам тебя раздену.

Она помотала головой. Волосы ласково прошлись по щекам. Ее рана уже успела затянуться — сказывалось действие моей слюны. Десны заныли от рвущихся наружу клыков. Мне необходимо вонзить в нее клыки, оставить свое клеймо. Но она не поймет.

Черт, я едва сдерживаюсь, а она продолжает сопротивляться.

— Вы больше не прикоснетесь ко мне.

Я начал наступать на нее.

— Да неужели? Как же ты мне помешаешь?

Она попыталась отступить, но я бросился к ней, цепляясь за ее округлые бедра. В ней все было идеальным. Идеальная фигура. Она казалась маленькой, слишком хрупкой для меня. Кукольной. Но куклой с телом соблазнительницы. Чертова гитара, с узкой талией и пышными бедрами, за которые я хотел держаться просто так, прижимая ее к себе.

Я снова развернул ее к себе спиной. Марина начала отчаянно сопротивляться и брыкаться, даже не понимая, что распаляет меня этим еще сильнее.

Член встал колом моментально. Перед глазами потемнело. Меня опутал паутиной ее аромат. Я начал стаскивать с Марины спортивные штаны, уже не только желая избавиться от ненавистного запаха, но мечтая снова увидеть ее без одежды.

— Отпустите меня! — Она задыхалась. Дергалась, невольно потираясь задницей о мой член. Скользила сверху вниз, как будто прыгала на нем.

Я сдернул дешевую тряпку на ее бедра. Твою ж мать! На ней был очередной клочок ткани, который с трудом можно было назвать бельем. Где она только берет их? Я завис на черном прозрачном треугольнике, через который просвечивала полоска волосков. Боже… Как не думать о сексе, когда в ней все вопит о нем! Я представил, как кончаю на нее, и сперма покрывает все темную тропинку волосков.

Даже мысль об этом доставляла наслаждение. Яйца потяжелели настолько, что это причиняло боль.

Я прошептал ей на ухо:

— Ты еще не поняла? Ты теперь моя. Можешь считать себя моей собственностью.

Потянулся к другому уху, с пятью воспаленными проколами:

— Ты принадлежишь мне. — Я лизнул мягкую кожу, собирая на язык ее боль.

Марина издала звук, от которого меня бросило в жар. Это походило на рычание. Моя сладкая самочка проявляла характер и свою звериную сторону.

— Ну что ты сопротивляешься? — Я обвил рукой ее талию, впитывая жар тела. Ладонь забралась под толстовку. Шелковистая кожа казалась жидким огнем. Я впился пальцами в мягкий животик, и Марина вдруг обмякла. — Нам будет хорошо, вот увидишь. У тебя будет все. Только попроси. Я могу купить тебе, что угодно.

Она тихо вздохнула, вцепившись в мое запястье. Ощущать хотя бы такое ее прикосновение было лучше всех ласк на свете. Даже когда она начала намеренно вдавливать ногти в мою кожу.

— Что вам от меня надо? Почему именно я? Потому что меня некому защитить?

Отчаяние и боль в ее голосе мне не понравились. Звучало так, словно она совершенно одна.

— Теперь я — твой защитник.

Я начал задирать ее толстовку, пытаясь стянуть одежду, пропахшую соперником. Марина снова принялась сопротивляться. Как, как ей объяснить, что для меня сродни пытке ощущать на ней чужой запах?! Вонь мрази, которую нужно было убить.

Тихо постанывая, она извивалась всем своим маленьким телом, посылая разряды электричества в самое мое нутро. Шерсть становилась дыбом.

Я снова лизнул ее ухо:

— Мне нравится, как ты натираешь мой член. Давай еще.

Она замерла моментально. Чуть подняла голову, пытаясь взглянуть на меня. Ее аромат изменился. Совсем немного. Неуловимо. Она пахла волнением. Зарождающимся возбуждением. Едва, но так сладко и вкусно. До того, что я едва удержался от желания вгрызться в ее шею.

— Что вы сделали со Славой?

До меня не сразу дошло, о ком она говорит. Но когда я понял, ярость снова шибанула ударной волной. Ладно, игры кончились, малышка.

Я развернул ее лицом к себе и прижал к стене. Позволил когтям снова выбраться наружу. Благо, она смотрела мне в глаза. Страх смешался с любопытством, но глаз она не отводила. Я разодрал ткань, стаскивая с ее плеч. Марина ахнула, пытаясь вцепиться крошечными ладонями в полы. Но я сдернул тряпку и швырнул на пол.

Боже… Ладно, я должен признать, что проиграл битву. Невозможно сопротивляться, когда твоя женщина выглядит, как грех, в котором хочется утонуть. Как ад и рай. Прекрасная, невинная, свежая — чистый рай. Но такая искушающая, сулящая те наслаждения, которые могут быть только в аду. Как это вообще возможно? Как можно быть такой?!

Я бы сожрал ее. Покусал бы каждый сантиметр тела, ставя на ней свои клейма.

По ее молочно-белой коже паутинкой растекалось черное кружево, через которое просвечивали маленькие вершинки сосков и розовые ареолы. И это она надела для свидания с уебком. Появился еще один повод его убить.

Я швырнул ей свой пиджак, не в силах больше смотреть на идеальное тело.

— Прикройся.

Она дерзко вздернула подбородок, сминая тонкими пальцами ткань:

— Что, вдруг резко разонравилась? Да, я не модель. Странно, что вы ожидали… кстати чего? Пятого размера?