Он сосредоточился и мысленно послал потрясенному старику волну спокойствия, надеясь хотя бы на время утешить его горе.

Нижняя губа Марио задрожала, но он сдержал слезы.

– Вы – прекрасный человек. Моя дочь рассказывала мне о вас, когда вернулась из поездки в Калифорнию. Ее глаза сияли от восторга и изумления, когда она о вас говорила. – Феллини еще крепче сжал руку Джейка. – Она пыталась сердиться на вас, но глубоко внутри себя не могла скрыть правду о своих чувствах. Но меня не проведешь. Вы ей понравились, это было видно. И если моя Франческа испытывала к вам такие чувства, тогда это все, что мне нужно знать о вас. На все воля Божья, и я буду молиться ему о наставлении и помощи. и я верю, что вы отыщете и ее, и детей и вернете их домой.

В дверь коротко позвонили, и в офис вошел старший инспектор, ведя за руку плачущего Ахмеда, завернутого в одеяло поверх мокрой пижамы.

– Ахмед! – бросился к ребенку Джейк.

Рыдая, мальчик кинулся в его объятия. Его маленькое тельце дрожало.

– Мне страшно, Джейк, – произнес он на дари.

– Когда мы его нашли, он прятался у лодочных мостков, лопотал что-то на языке дари и все ваше имя твердил, – пояснил инспектор. – Мы-то ни слова из того, что он говорит, понять не можем.

Бронсон кивнул и мягко сказал на дари:

– Мужайся. Мы справимся.

– Спросите его, как он убежал от них, – перебил его полицейский. – И что с другими? Маленькая девочка тоже прячется?

От града этих вопросов Ахмед стиснул Джейка еще сильнее – и это мальчик, который всего два дня назад страдал фобией прикосновений! Бронсон жестом указал инспектору, что нужно подождать.

Ахмед владел итальянским и английским языками так же хорошо, как и своим родным, но, видимо, решил вести разговор секретно, продолжая говорить на дари. Он указал на старшего инспектора.

– Мне он не нравится. За руку меня хватал!

– Понятно. Он больше так не будет. Я обещаю. – Джейк еще немного поприжимал ребенка. Тело мальчика было напряжено, и Бронсон прошептал: – Вам делали больно?

Ахмед покачал головой.

– Нет. Просто… холодно.

Джейк уставился на полицейского.

– Да принесите же парню одежду!

Старший инспектор оставался невозмутим.

– Терпение, мистер Бронсон. Они будут здесь с минуты на минуту.

Американец завернул Ахмеда в одеяло в два слоя, потирая его трясущиеся руки и дрожащую спину.

– Давай согревайся, приятель. Может, расскажешь, что случилось?

В кабинет вернулся Тони. Он стал внимательно слушать разговор на дари.

– Они увезли Сарафину в лодке с Франческой. Я сбежал, – рассказал Ахмед.

Появившийся в дверях полицейский в форме вручил Джейку охапку одежды и пару маленьких теннисных туфель.

– Это из комнаты мальчика, сэр.

Бронсон отдал ребенку сухую одежду, после чего снял с его плеч одеяло и загородил им его, как занавесом, чтобы он смог натянуть джинсы и толстовку.

– Если вы можете дать нам пару минут, я уверен, что смогу успокоить его и получить кое-какие ответы, – сказал Джейк по-английски старшему инспектору, а потом наклонился и помог Ахмеду надеть носки и обувь.

Инспектор, очевидно, понял, что их действительно стоит оставить ненадолго одних. Он кивнул, и они с другим полицейским покинули комнату.

После мягких уговоров Бронсона Ахмед подробно рассказал, как их протащили через задние залы палаццо к частной швартовке лодки Баттисты, как он выпрыгнул в канал, когда они попытались запихнуть его в лодку, и как задерживал дыхание под водой, пока они не уплыли. Позже мальчик скрывался в сарае, пока его не обнаружила полиция.

– Я не хотел, чтобы меня нашли. Но я так замерз… – Разговаривая, Ахмед крутил маленькую металлическую пепельницу на журнальном столике.

Джейк подозревал, что ему было что еще рассказать, но не хотел давить на него. За прошедшие полдня бедный ребенок прошел через ад. Бронсон сжал его плечи, но, почувствовав, что мышцы Ахмеда напряглись от его прикосновения, отпустил его. Мальчик все еще очень плохо переносил физический контакт.

– Ты очень смелый. Я тобой горжусь, – сказал Джейк.

Затем, посадив Ахмеда на диван рядом с Марио, он остановился вместе с Тони в дверях кабинета.

– Ну как тебе это все?

– Ты говорил на дари – ну и дела! – изумился его друг. – Как это так, парень?

– А вот так. Я и это теперь тоже умею.

– Иди-ка сюда и погляди на это, – указал Тони на небольшой кабинет позади себя.

Там друг Джейка показал ему фотографию в рамке. На ней были изображены отец и сын, выходцы с Ближнего Востока, на фоне небольшой горной деревушки.

– Определенно напоминает Афганистан. Думаешь, здесь есть связь? – спросил Тони.

Ахмед тоже пришел к ним в кабинет и потянул Бронсона за штанину.

– Это моя деревня.

Тони опустил фотографию ниже, чтобы ребенок мог лучше ее видеть.

– Твоя деревня?

Ахмед указал на мальчика, стоящего рядом с Баттистой на фотографии, и заговорил по-английски:

– Да. Его сын был моим лучшим другом. До несчастного случая.

Джейк уставился на ребенка. Мальчик, несомненно, говорил правду.

– Ахмед, как давно ты знаешь синьора Баттисту?

– Всю жизнь. Это наш вождь, наш шейх.

Бронсон даже подскочил от таких новостей. А потом он присел на широкий стул – так, чтобы его глаза оказались вровень с глазами мальчика.

– Ахмед, нам нужно поговорить.

И ребенок охотно стал рассказывать. Очень он это любил. Он говорил без умолку, рассказывая американцам о своей деревне, расположенной высоко в горах Афганистана, о своих друзьях, которые смеялись над ним, потому что он был не такой, как они. Смеялись все, кроме Рашида, сына Баттисты. Рашид защищал Ахмеда от других мальчиков, беря его под свое крыло почти так, будто это была его священная обязанность как наследника титула племенного вождя. Они стали неразлучными друзьями, пока Рашида не забрали. Друг и защитник Ахмеда улетел на вертолете в Кандагар и больше не вернулся. Позже Баттиста объявил, что его сын проведет остаток своих дней в специальной больнице.

На все воля Аллаха.

Ахмед немного помолчал и продолжил свой рассказ. Он указал на стену с надписями и сказал:

– Это – секретная пещера. Никому из детей нельзя было сюда входить. Это святое.

Теперь мальчик машинально щелкал большим и указательным пальцами правой руки, вертя в воздухе воображаемую вещь.

– Но Рашид знал выходы, – добавил он. – И он брал туда меня. Там меня уже не могли дразнить другие мальчики. Они слишком боялись, что их поймают. Но мы с Рашидом играли там все время, прятались от солдат.