объявлено перемирие. В качестве компромисса я предложил поделить нагрузку по обработке маршрута между всеми командами во время штурма вершины, который планировался на следующей неделе, 3 июля, когда синоптики прогнозировали улучшение погоды.

Принимая во внимание, что перила между первым и вторым лагерями все же где-то были, я предложил следующее: моя команда проложит путь по свежевыпавшему снегу до лагеря II, обработав те участки, где потребуется. Затем, если выяснится, что провешенные иорданцами в прошлом году перила еще целы, другие команды могли бы заняться подъемом грузов, а мы тем временем доберемся до третьего лагеря и обработаем маршрут до лагеря IV.

Участники международной команды согласились с предложенным планом и оповестили об этом остальных альпинистов в базовом лагере. Так что проблему удалось решить, по крайней мере, на какое-то время.

На следующее утро началось собственно восхождение – вытаскивая перильную веревку из-под снега, мы сумели добраться до второго лагеря, где остановились на ночь. Приятно, что иорданская команда оказалась очень сильной, ребята не побоялись тяжелой работы и на следующее утро начали прокладывать маршрут к лагерю III. Некоторые перила, оставшиеся с прошлого года, находились легко, некоторые приходилось выкапывать, однако снега оказалось не очень много, и работа спорилась.

Пока мы работали на склоне, кое-кто не мог удержаться от споров и склок. Одни альпинисты обвиняли других в том, что те не прикладывают достаточно усилий и вообще медленно поднимаются даже по перилам. По крайней мере, две команды планировали спуск на лыжах с Нанга-Парбат и поэтому стремились во что бы то ни стало быть первыми на вершине. (Это несмотря на то, что один французский альпинист уже спустился на лыжах, поднявшись на гору незадолго до нас в альпийском стиле.)

На мой взгляд, проблемы возникли снова, когда один опытный альпинист отказался помогать в обработке маршрута, аргументировав это тем, что ему надо запускать беспилотник, чтобы снять видео для своего фильма. Это вывело меня из себя. Все хотят запускать дроны и снимать кино, и я тоже. Но когда на восхождении несколько команд договариваются работать сообща, это значит, что интересы общего дела превалируют над личными.

Непосредственно мы в ссоре не участвовали, но конфликт отвлекал. В спецназе я никогда не гнался за признанием или славой, то же касалось и других бойцов, мы работали в команде и, разумеется, безоговорочно доверяли друг другу. И у нас имелись четкие приоритеты: задание и команда на первом месте. Поэтому я никогда не пойду на ненужный риск, из-за которого под угрозой будет жизнь других членов команды, ради личного успеха.

К сожалению, ситуация на Нанга-Парбат вновь напомнила о том, что случилось на Канченджанге. Некоторые люди делают только то, что хочется.

Я разочаровался в других командах на горе еще больше на следующий день, когда мы отправились к четвертому лагерю, прокладывая путь в глубоком снегу. Обработка маршрута на этом отрезке отняла много сил. Мы хотели отдохнуть перед штурмом вершины несколько часов, однако шансов выспаться было немного. Еще внизу мы решили восходить с как можно меньшим количеством снаряжения, поэтому сейчас в одну палатку набилось шесть человек.

Собираясь выходить, я услышал, как кто-то разговаривал возле палатки. Оказалось, остальные команды ждали, когда мы отправимся на маршрут, чтобы пойти по нашим следам. Они надеялись, что команда Project Possible облегчит им путь к вершине. Мы решили потянуть время, гадая, может, кто-то из этих альпинистов все же решится пойти первым, но все сидели на месте как приклеенные. Так что нам снова предстояло идти впереди. Это раздражало, но еще больше я расстроился, когда узнал, что информация о состоянии склона выше оказалась неверной.

Некоторые участки маршрута в нижней части горы, между первыми лагерями, были покрыты твердым льдом, и требовалось быть предельно осторожным, идя в кошках даже по перилам. В случае срыва альпинист мог полететь по склону вниз, скользя, как шайба на льду. Если повезет, получится зарубиться и уменьшить скорость падения или даже остановиться, но все равно шансов разбиться насмерть много.

Передвижение по такому рельефу без веревочных перил небезопасно. Тем не менее нам пришлось осторожно подниматься здесь без веревки, потому что перед восхождением мне сообщили совсем другие сведения о состоянии склона. Утверждалось, что от четвертого лагеря до вершины маршрут обработан. Возможно, для одной-двух предыдущих экспедиций это утверждение было справедливо, но не теперь.

То есть несколько дней назад меня обманули, сказав про провешенные перила, а сейчас другие данные также оказались неверными, и нам приходилось подниматься по склону крутизной пятьдесят градусов. Стоило трижды проверять полученную информацию. А потом еще и трижды перепроверять ее.

Я посмотрел вниз. Стало уже довольно светло, и через облака можно было видеть базовый лагерь. Мои ладони вспотели, сердце заколотилось. Мы как раз обходили очередной покрытый льдом участок склона, и сейчас показалось, что один неверный шаг, и я полечу вниз, мимо тех, кто поднимается за нами, пока, наконец, не упаду на скалы внизу. Затем взглянул на ребят. Они вроде бы спокойно продолжали подъем. Тогда я окликнул Гелджена. Он больше всех шел первым при переходе в четвертый лагерь, и, когда мы сегодня проснулись, чтобы идти на штурм вершины, был бледным, словно покойник. И выглядел сильно уставшим.

Неужели ему тоже сейчас страшно?

– Ну что, становится опасно? – крикнул я.

– Да, черт возьми, да! – рассмеялся он в ответ. – Это безумие какое-то, Нимсдай. Давай будем предельно осторожными.

Поняв, что страшно не только мне, я вздохнул с облегчением. Приступ страха заставил как следует обдумать ситуацию. И я начал тщательно вбивать зубья кошек в лед, пока не сделал прочную точку опоры. Потом с помощью ледоруба сделал еще одну точку. И еще одну.

– Ребят, вырубите ступени для тех, кто пойдет следом, – крикнул я. – Иначе кто-нибудь сорвется здесь!

В итоге команда достигла вершины Нанга-Парбат 3 июля, около десяти утра, проложив хороший маршрут. Где-то внизу продолжались споры и перебранки восходителей, однако наша работа и стремление к цели подняли Project Possible на новую вершину – наш первый пакистанский восьмитысячник.

* * *

Я отвлекся. Всего на пару секунд. Но этого оказалось достаточно, чтобы едва не погибнуть.

Хотелось побыстрее добраться до базового лагеря. Планировалось переночевать в четвертом лагере и рано утром спуститься к подножию. Уйдя от стены Кинсхофера, я осторожно спускался в глубоком предательском снегу, который несколькими днями ранее едва не погубил Мингму. Спуск проходил по веревке, крутизна склона достигала 60–70 градусов, и следовало проявить максимальную осторожность.

Почему отвлекся, не знаю. Услышав, как альпинист внизу крикнул, чтобы я дал