ему пройти, я просто выстегнулся из перил и сделал шаг назад и вниз. Наверное, этому парню не хотелось, чтобы создавалась дополнительная нагрузка на веревку, а я был рад уступить, видя, что он немного нервничает. Это оказалось почти фатальной ошибкой.

Здесь уместно вспомнить аналогию с водителем, который не теряет бдительности за рулем, ведя разговор с пассажиром. Если продолжать ее, то, отстегнувшись от перил, я не с пассажиром общался, а набирал текстовое сообщение на скорости сто пятьдесят километров в час. Я поскользнулся, упал на спину, ударившись головой, а затем начал скользить вниз все быстрее и быстрее. Довольно быстро скорость увеличилась настолько, что окружающие объекты в непосредственной близости стали смазываться.

Падать доводилось и раньше, но то были контролируемые падения. Как-то во время тренировочного прыжка я дернул за кольцо, но парашют не раскрылся. Паниковать я не стал, а просто тут же раскрыл запаску, и она, к счастью, сработала как надо.

Сейчас сложилась примерно такая же ситуация – нельзя было терять ни секунды. Я попытался вогнать клюв ледоруба в склон. Если удастся остановиться, можно будет пристегнуться к перилам. Но ничего не вышло. Я снова ударил ледорубом, но поверхность была слишком мягкой и рыхлой, и падение остановить не удалось.

Вот теперь можно было бояться – началось свободное падение. И в этот момент я заметил веревку на склоне, это был шанс. Я ухватился за нее и каким-то чудом остановился и не погиб. Если бы не эта веревка, шансов бы не было. Вот так, из-за малейшей потери концентрации чуть все не закончилось. Я пристегнулся к перилам, чувствуя, как слегка дрожат ноги. Переведя дух, я поклялся никогда не отвлекаться и всегда спускаться, соблюдая осторожность. В конце концов, этот девиз ничуть не хуже других. Я медленно шел вниз, повторяя его раз за разом.

Времени праздновать успех не оставалось, мы уходили с горы не под звуки фанфар. Мне повезло, что остался в живых.

17

Сквозь бурю

Работая над Project Possible, я получал урок за уроком как в горах, так и на равнине. В обычной жизни приходилось развивать способности по привлечению финансирования и сбору денег, быть пиарщиком самому себе, участником кампании по защите окружающей среды и политиком. Выше восьми километров я учился справляться со стрессовыми ситуациями, выявлял, насколько эффективно получается действовать и сохранять спокойствие, сталкиваясь с такими вещами, как тяжелая горная болезнь, лавины, проведение спасательных операций. Когда в поле зрения оказывались серьезные проблемы вроде срыва на Нанга-Парбат, я не увиливал, а брался их решать.

И я не жаловался, если приходилось туго, а следовал принципам, усвоенным во время службы в спецназе, – поддерживал командный дух посредством упорной работы и позитивного мышления. Эти принципы легко применимы и в обычной жизни, потому что рядовому человеку редко приходится сталкиваться со стихией, но на горе, где простая перемена погоды может привести на грань выживания, лидерские качества подвергаются постоянному испытанию.

Бывали случаи, когда передовая группа устанавливала палатки в базовом лагере в бурю. Ребята связывались по рации, и в их голосе слышалось беспокойство: «Нимсдай, начинается сильный снег, это будет нелегкое восхождение!» Вместо того чтобы скатываться в негатив, я выдавал ироничный комментарий для поднятия настроения, что-то вроде: «Да ну, чувак, а ты думал, что будет на горе – чертов пляж и солнце?» Мне нравилось вести команду по трудному рельефу, часто в плохую погоду. Эти трудности держали в тонусе, что давало хороший результат.

Когда бремя лидерства казалось слишком тяжелым и наваливалась усталость, я вспоминал о своей репутации гуркха, спецназовца элитного воинского подразделения и альпиниста-рекордсмена. Обычно этого хватало, чтобы избавиться от негативных мыслей. Кроме того, стоило напомнить себе о цели проекта, и сразу удавалось преодолеть трудности, даже когда казалось, что силы на исходе. Но больше всего я верил. На равнине я порою не чувствовал себя в своей тарелке, но в горах я оказался на своем месте.

Я говорил себе: «Ты – чемпион. У тебя получится». И вспоминал историю Мохаммеда Али, который никогда за все время боксерской карьеры, даже будучи уже в возрасте, не признавал поражения. Как и Усейн Болт, побеждавший в забегах на Олимпийских играх на пике карьеры. Прибыв в очередной базовый лагерь, я всегда настраивался на победу, на то, что вершина просто не может быть недосягаемой. «Ты сделаешь это, это твое», – говорил я себе.

Кому-то такое отношение может показаться эгоистичным, и чересчур амбициозным, и даже опасным, но тут нет ничего от эго – во главе угла стоит цель. Конечно, нельзя сказать, что я бегу от славы или равнодушен к таким вещам. Но основное тут – уровень веры в себя, в свои возможности, это самый мощный стимул. И сейчас меня ждали два низких восьмитысячника – Гашербрумы I и II – соответственно одиннадцатая и тринадцатая по высоте вершины мира. Расслабляться было нельзя.

Несмотря на проблемы со сбором средств для проекта, имевшие место с самого начала, удавалось не терять концентрацию. Другими серьезными помехами, точнее даже стрессами, были мамино здоровье и сильная усталость. Эти вещи все же так или иначе поддавались контролю, но имелось и то, что контролировать не получалось. Предполагалось, что путь из базового лагеря Нанга-Парбат в город Скарду, а затем и к базовому лагерю под Гашербрумами займет восемь дней. Путь пролегал через два района, где, как сообщалось, орудовали боевики. Нужно было оставаться настороже до тех пор, пока не доберемся до гор Каракорума. (Чтобы не привлекать внимания, мы предпочитали спать не в гестхаусах по пути, а ночевали в стороне от дороги в палатках, стараясь, чтобы нас никто не видел.)

Времени на отдых не оставалось, первую часть пути мы проехали за сутки без остановок, втиснувшись все вместе и со снаряжением в минивэн. Когда дорогу перекрыл оползень, мы быстро перетащили через него все вещи и сели на другую машину на другой стороне, и почти не задержались. Задерживаться на одном месте без острой необходимости, когда велика вероятность преследования, – самоубийство.

Мы наняли носильщиков и мулов для переноски снаряжения на пешей части маршрута, но меня беспокоило, что они пойдут слишком медленно. Поэтому я попросил удвоить количество носильщиков и мулов. Время работало против нас, сезон подходил к концу, но после Нанга-Парбат я решил, что нужно не просто побить рекорд (равный двум годам) по восхождению на восьмитысячники Каракорума, а просто уничтожить его. Я чувствовал, как внутри меня разгорается огонь. Раньше я заявил, что постараюсь взойти